Женщина надорвалась, упала и стала звать на помощь. Но она пришла лишь спустя три часа, и то, не благодаря ее крику, раздирающему и так уже незавидную, заставляющую выть обстановку. Что-то подобное испытывала и Татьяна, когда тащила своего мужа, да и Евгения, по склонам того самого плато.
«Всё это обходится очень дорого, ведь человек, живущий своим умом, не может устранить опытов, достающихся даже дорогою ценой.»
М. Е. Салтыков-Щедрин,
Но, увы, она не успела поделиться результатом своего испытания, приводящего ее тело в оцепенение и жуткую боль в спине, в самый «ненужный момент», когда на нее набросился волк. Ничего и никогда не происходит бесследно.
«Кости, пусть и обвязанные при помощи сухожилий и сжатых, представляющих жалкое подобие, мышц, весят весьма недурно. Особенно у мужчин...»
Ей пришлось помочь, но боль не уходила, опоясывая всю верхнюю часть тела, подвергавшейся сильнейшей иннервации. Все шло против их всех. Заставляя страдать за весь мир, и терпеть постоянные испытания телом и духом. Языковая и ментальная разобщенность, голод, смерти, смерти, болезни, настоящая война по ту сторону окошка на «континенте мира»
Цепи, заготовленные для нового судна, покрытые медным блеском ржавчины, были применены в качестве связующего элемента буксира. Но после попыток простейшего маневра, при выходе из небольшой, образованной, «стесанным фьордом», бухточки, разрешающий лишь в одном месте тот, казавшийся однородным южный берег, в которой собственно и был едва скрыт тот корабль, буксир дал сбой. Что, и объяснялось вполне обыденной причиной: сила натяжения «нитей» была излишне великой. Поэтому, отчаянная попытка ребят из Джуно избежать управления судном, на котором кроме вас лишь одни трупы, обернулась вполне обоснованным фиаско. Хейзен понял, что конечно он ошибся. Но, а с другой стороны он выполнил долг перед отечеством, пусть и такой ценой. Безусловно, этот господин разрывался в мыслях, вспоминая их. Ему было противно от всего.
Но и в тоже время, несмотря на все, Оудел совершил, не сам конечно, самый отважный подвиг в своей непростой и не лишенной испытаний карьере. Если бы не его пушки и не его солдаты - то не имеющие патронов и реальных средств борьбы, за исключением малополезных в осаде ножей и топоров, то Якутат бы сгорел полностью.
«Шеф» дошел до умозаключения, в общении с теми, кто владел его родным языком, что именно его хиленькая эскадра стала мышеловкой для бандитов. Правда, никакой гордости и чувства собственной важности испытано не было.
Ведь, прежде всего, преступниками владело не банальное желание украсть, тут и ежу стало понятно, что технически они могли это совершить, пользуясь погодой и численностью, а также сноровкой, способствующим тому, чтоб выкрасть лодки, и уйти в «туман», или даже во вьюгу, в нужное время. Никакой охраны к причалу, по умолчанию своему, приставлено не было, даже после первой «затравочной» атаки кромешной ночью накануне дня всех святых.
Да и вряд ли она спасла их от холодного оружия хорошо вооруженных бандитов, почему-то напоминающих военных, повстанцев. И Хейзен знал, о чем говорил. Панама была родиной его сына, региона, в котором уже тогда хватало различного рода странных формирований, почему-то напоминавших ему тех, кого он украдкой издалека увидел, тащившихся к причалу. Вопрос определения «кто есть кто», не стоял даже близко. Несмотря на то, что все павшие в бою, имели схожее одеяние, то несколько обобщающих признаков, обобщающих их к группам сторон конфликта, непременно указывали на «хороших» и «плохих». Хейзену, пока, было не до этого. Он занимался тем, чем и каждый порядочный человек в тот день - продолжал работать.
Оудел лишь покивал головой, когда заметил, что состояние здоровья тех, кого он взял под опеку несколькими днями ранее, оставалось скверным.
Но ему пришлось их взять с собой, вынудив к достаточно долгому морскому путешествию на своих яликах, лодках и прочих посудинах. Правда, ему уже и не верилось, что те выживут, к моменту, когда в Джуно зайдут его корабли. Оудел, сын Джейни, не был властным человеком, несмотря на свою должность, но ему приходилось руководить баллом и держать оборону от всех проблем, накинувшихся на него в период отпуска...
Часть тел погибших, со стороны нападавших, осталось в бору - отстреливаясь и отступая с началом блеклого и позднего рассвета, им не удалось спастись бегством.
Либо в этом и был весьма простой план, заключенный в простом удержании «рубежа» у входа в лесок, пока остальные покинуть опасное место. Было не до них - расчищать деревушку предстояло до наступления кромешной тьмы. Хотя чего уж - день, длинной в неполные девять часов, был невероятно короток для такого рода действий. Ну хоть этот позор был прикрыт от глаз долой на долгую ночь. Но и ночью работа продолжалась. Лазарет разбитый прямо у церквушки стал результатом этой работы. Лечить было нечем - это доказал случай с русскими горемыками.