Это исторический роман? Возможно. Здесь нет неправдивых координат и нет обманчивых дат. Здесь все прописано, как быть должно. О чем он? Он точно не о справедливости, не о чести. Он о том, за что не хотят марать руки. За что кривят нос или пытаются разбавить розовым киселем. В этой книге очень много похожих слов - и я не хочу повторять их снова. В романе люди уходят без прикрас, быстро, всегда внезапно, всегда обидно. Империи рушатся - а люди остаются. Природа здесь - главный герой. А погода - ее режиссер. Это не совсем художественное произведение, а результат нечто другого. Здесь нет придуманных слов и постановочных диалогов. Оно скорей повествовательно-описательное.
Присмотритесь, послушайте, почитайте и перечитайте вновь. Вы не замечаете, как тихо и быстро замолкают голоса? То замолкают люди. Как самоличное «я» стихает, и заменяется на кроткое «они». Повествование, начатое, вполне обыденным литературным языком сменяется сухой констатацией, подкрепленной тишиной. Тут нет ярких образов конкретных персонажей - ведь зачем? Когда каждый и есть герой. Как быстро пролетают дни. И осень убивает жажду. Эта история обрывается в момент, когда сук «огромного древа раздора» оказывается надломан. Я не хотел продолжать описывать эту вакханалию до тех пор, когда вы начнете воспринимать ее как обыденность. Ведь это мерзко. Данный рассказ является знаком признательности и уважению к Владивостоку, к Аляске, и всем достойным людям. Я пытался сделать эту книгу приближенной к жизни, полной неожиданностей, смертей, страдания.
Присмотритесь к предисловию. И вновь, напомните о себе, как вы все непрочны. Этот рассказ дань памяти трагедии «революции», трагедии 11 сентября - скажу я вновь. И не обману...
***
Церковь Святого Николая - храм Греческой православной архиепископии Константинопольского Патриархата на Либерти-стрит в Манхэттене, Нью-Йорк, находилась напротив Южной башни Всемирного торгового центра. Стала единственным зданием, не относящимся к ВТЦ, которое было уничтожено во время террористического акта 9/11. Во время атаки 11 сентября в здании никого не было; маленькая церковь была полностью погребена под Южной башней ВТЦ. На развалинах удалось найти повреждённые иконы Дионисия Закинфского и Богоматери «Живоносный источник». Мощи были утрачены.
«Крошечный греческий храм во имя святителя Николая всегда находился в тени огромной башни Всемирного торгового центра. Мир молитвы в тени финансовой громадины. Его белоснежные стены, крыша уголком контрастировали с внешним лоском известных нью-йоркских небоскребов. Но когда они обрушились, то увлекли за собой и этот островок мира горнего. Так погиб маленький храм большого города. Так, как герои романа, на фоне великой страны...»
«Храма же я не видел...» (Откр. 21: 22)
Владивосток конца XIX — начала XX веков в письмах американки Элеоноры Лорд Прей.
Чуть выше главной улицы Владивостока, Светланской, в Почтовом переулке стоит двухэтажный дом с окнами, выходящими на бухту Золотой Рог. Этот дом - почти ровесник города - когда-то принадлежал американцу Чарльзу Генри Смиту, уроженцу Бостона. С 1858 года Смит жил на Камчатке, где скупал пушнину и быстро разбогател на этом. Перебравшись в середине 1860-х во Владивосток, он выстроил здание, одновременно торговое и жилое, и открыл на первом этаже магазин. Там продавались качественные американские товары широкого ассортимента: орехи и револьверы, бритвы и топоры, граммофоны и пишущие машинки, консервы и велосипеды... Магазин быстро стал одним из самых известных в городе.
Затем Смиту, ставшему уже купцом 2-й гильдии, потребовался помощник в торговых делах. Несколько кандидатур ему не подошли, Чарльз Смит поехал на родину и в июне 1894 года вернулся во Владивосток не один. Вместе с ним пересекли Тихий океан молодожёны Фредерик и Элеонора Прей. Фредерик (брат Сары, жены Смита) заключил с родственником контракт на пять лет и тут же принялся за работу. Вскоре он довольно прилично овладел разговорным русским, а со слугами-китайцами успешно объяснялся на немыслимой смеси языков. Кстати, по профессии он был ювелиром, однако не очень-то престижные обязанности продавца в магазине Фредерик выполнял вполне успешно.
Элеонора и Фредерик Прей в своём доме во Владивостоке, 1896 год
Для его 26-летней жены, Элеоноры Лорд Прей, далёкое путешествие из штата Мэн в российский Владивосток стало настоящим приключением. Являясь наблюдательной рассказчицей, все особенности своей жизни на новом месте Элеонора Прей смогла описать подробно и увлекательно.