Охота за китами - старейший промысел, о чем свидетельствуют наскальные рисунки, обнаруженные в древних норвежских селениях, изображающие сцены убийства китов человеком. Ученые подтверждают, что этим рисункам не менее четырех тысяч лет. Учитывая факт, что в те времена после потепления в полярных водах водилось огромное количество этих морских млекопитающих, было бы довольно странно, если бы древние охотники северных земель не воспользовались таким отличным природным ресурсом.
Самыми первыми в регулярный промысел охоту на китов превратили норвежцы, произошло это примерно тысячу лет тому назад. Известными китобоями также были баскские моряки. В XII столетии китобойным промыслом стали заниматься в Бискайском заливе.
В тот период китобоев интересовали, преимущественно, гренландские и гладкие киты, из-за их неумения быстро плавать. Кроме того, эти животные имели высокое содержание жира, поэтому не тонули после смерти. Таким образом, охотиться на них было гораздо легче, чем на других представителей данного вида.
Китобойный промысел был настолько распространен, что к началу XVIII века была полностью уничтожена популяция серого кита, обитающего в водах Северной Атлантики. Уже начиная с середины прошлого столетия, то есть девятнадцатого, китобои интересовались преимущественно кашалотами и китами, обладающими большими запасами жира. Спустя семь лет после основания Владивостока, а именно в 1867 году, в мире была изобретена смертоносная гарпунная пушка, значительно облегчившая работу охотников за китами и открывшая новую эру китобойного промысла.
До изобретения гарпунной пушки, китобоям приходилось практически вручную сражаться с исполинскими млекопитающими. Данный процесс осуществлялся следующим образом: с борта судна производилось наблюдение за китами, и как только люди замечали в море фонтан воды, выбрасываемый при выдохе китом, на воду спускалась шлюпка с гарпунером, которая подплывала как можно ближе к морскому исполину.
Гарпунер метал свое примитивное «жало», т.е копьё в жертву, как в свое время на мамонтов, после чего кит, обезумев от боли, нырял как можно глубже, вместе с гарпуном и привязанным к нему линем.
К концу веревки крепился пустой бочонок, служивший поплавком и помогающий следить за раненным животным. Иногда кит в агонии бил своим мощным хвостом по лодке, после чего она разбивалась в щепки, выбрасывая в холодные волны китобоев.
Раненное животное также могло специально атаковать своих обидчиков, разбивая лодку ударом хвоста или головы. Люди и море оказывались один на один в последней схватке, спасти китобоев было практически невозможно, и чаще всего они погибали. Но если раненный великан просто уходил на дно, не задев лодку, тут же начиналось его преследование.
Но и с применение гарпунной пушки данный промысел являлся одним из наиболее сложных и имеющий высокий риск перед смертью. Пароход не привел в смятение поодаль стоящей эскадры из примерно двух дюжин китобойных шлюпок и еще дальше, еле виднелся основной корабль, на паровой машине, где и должным быть расположены собственно гарпунные механизмы. Гельвеция шла вдоль начинающегося поля битвы - но китов еще не было видно.
- Погода китовая. То, что надо. Но что-то их много «вырядилось». Зачем так много шлюпок. Видать контролировать будут маршруты передвижения бедолаг. - высказал свое мнение Боцман.
- Да, тут не один кит видимо, раз они стоят здесь с малым ходом. А корабль у них ничего так, я так понимаю это американцы? - Евгений Николаевич впервые высказал свое мнение после нескольких дней практического молчания.
- А ну быстро мне трубу. Глянуть охота...
- Да, а кто же еще. Саксы, саксы. Тихоокеанская китобойная компания, дай Бог вспомнить мое место работы, ах, ну да - Г.Г.Кайзерлинга, не возродилась. Наши же с Японской войны организованно не ходят.
- Отец, вот, то что заказывали. Да американцы же это. Эх, зря Аляску продали, остолопы хреновы. - сказал подошедший с инструментом матрос Федор.
- Ну вы же сами знаете. Хотя какая Аляска, страна обрушилась. О чем говорить то. Ни Польши, ни Финляндии, а в Москве и Петрограде... Тысячу червей мне в прикуп!
- Отож, сплошные сыновья портовой шлюпки заседают. Брыдлые, фу.
- Чего гузыть без толку, все без нас уже решилось. Авось все вернется на круги своя. Безбожники долго не протянут.
- Последний раз третьего года в феврале ходил на кита. Четыре кита поймали. А дальше уже война началась, японцы забрали корабли. В седьмом году один раз, неудачно на Якутку ходили, людей потеряли, а кита не поймали. Жуть, как вспомню, морозище, ветер дикий, а потом и нахлынуло, уже стал прощаться. Но нет, жив тут. Идиотами были.