Кит-отец, длиной примерно в двенадцать-четырнадцать метров, все еще не мог надышаться - дыхало создавало «фонтанчики», но перед смертью как говорится... Смертельное средство достигло рострума - предглазничного отдела черепа массивного зверя, что не являлось наиболее удачным местом поражения, наносящим ужасающую боль для животного. Но он умер практически сразу - внутренний разрыв в области мозга уничтожил тот призрачный шанс на спасение от первого выстрела.
Зверь последний раз, уже рефлекторно вздохнул, издал длящийся всего секунду прощальный звук, и бездна горячего «рома» в стуженной воде. В воде кровь не сворачивается, ведь растворенного в ней кислорода недостаточно для образования тромбов. Капитан почему-то перестал смотреть, опустил старенькую четырёхколенную трубу, тяжело вздохнув. Он понимал, что дальше возьмутся за мать с детёнышем. То ли стал сентиментальным от старости, то ли действительно только сейчас осознал суть этого ремесла, от третьего лица, не заангажированного ничём. Вот что странно - так это человеческая близорукость, одновременностью дальнозоркостью. Скитаясь ранее не видел перед собой ничего, а теперь, прекрасно смотрит с большого расстояния на то, что еще раньше не видел. Прозорливость чаще всего доходит до человека, но уже когда поздно пить Боржоми.
А для пассажиров приступ миопии еще продолжался. С поднятым настроением они сопереживали охотникам, а не жертвам. Да и не было никаких пострадавших в тот момент времени для них.
Кажется, косвенным образом, себя проявлял Стокгольмский синдром - термин, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата или насилия. Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.
Но вот незадача, здравствующие и пребывающие под чарами психологического заблуждения не являлись жертвами на самом деле, но вероятно примеряли на себе роль китов.
А может здесь работало другое правило, более простое - выражение из 10-й сатиры древнеримского поэта-сатирика Ювенала, использованное им для описания современных ему устремлений римского народа, а именно: «Хлеба и зрелищ!»
И здесь мы будем тоже правы - жестокие зрелища овладевают всеми и выдают примерно схожие химические ответы-реакции в организме. Человек создан природой для борьбы за существование, современному человеку этого не хватает - можете сказать вы. Нет и еще раз нет. Здесь было немало борцов за жизнь, повидавших на своем пути велико множество страданий. Да и что значит «современному»? Житель начала двадцатого века - стоящий на палубе? Да не от хорошей жизни здесь он был, как вы понимаете. А во время Римской империи, что, тоже не хватало борьбы за существование, или в страшном Средневековье, или в не менее простое Новое время? Мы всегда боремся за существование, сами того, возможно, от дурости своей, не понимая, что в обществе, что на работе, и в других сферах деятельности.
Нет, нет, все объясняется очень просто. Раз сладострастие, пусть у каждого в разной степени, у академика - смотрящего с каюты она, может быть, в минимальной, а у толстячка, сынка буржуя - своя, а у скрытого большевичка иная, в любом исходе они все, как и вы тоже подвержены глубинной натуре человека - охотника, убийцы, в которой нет ни доли сопереживающих элементов, ни эмпатии, а есть эго, сила, злоба.
И пусть она будет «заштукатурена» духами, румяной, губной помадой и чем-нибудь еще, неважно, при любом случае, когда древние структуры мозга посчитают и не спросят ни у кого, они проявят себя самым мерзким животным способом.
Нет здесь никакого противоречия, ведь от истории не уйдешь, как ты не будешь ее гнать, избавляться. И потому те, кто пытаются убежать, сорвав голову, сжигая мосты, в итоге получаются еще более зверскими, похожими на древнейших созданий, людей. И потому, хлопающие в ладоши мальчишки и бабы - на самом деле самые честные люди и самые предсказуемые, нежели те, кто стоит и понуро смотрят на смерть исполинов. Акулы чувствуют запах крови издалека. Так и эти люди - тихо облизываясь.
Лишь самые малые дети, не оскверненные влиянием «животных» гормонов и воспитанию по большой степени наиболее гуманны. Но какие же мерзавцы и болваны родители, приручающие к смотру на мясорубку, этих славных деток, настоящих людей, в которых есть мысли настоящего человека, желающего выпрыгнуть и поплыть, чтоб спасти животных, которые ничем им хорошего и плохого не сделали. И вот поэтому человеческий род, рожденный для того чтоб спасать, в итоге становится убийцей с садистическими наклонностями.