Поэтому сахарозаводчик, окинув взглядом полулесок, предложил молодым, у которых и сила, и спринтерские способности были, быстренько забежать туда и просмотреть ситуацию. Заодно и согреться, так как почему-то они были одеты не по фасону. Вероятно, потому, что не послушали своих родителей или еще более вероятно, не успели прихватить более теплую одежду. Да и о каком гардеробе могло идти в тех небольших каютах? Если и было больше количество вещей - то все оставалось в специальных грузовых отсеках, вместе с не менее драгоценными вещами и изысками, правда для тех, у кого была квота на вес.
Но все это погибло. А ведь именно такое и спешно загружалось в Владивостоке, чтоб в дальнейшем дочери бравых красных комиссаров не имели возможности одеть такие чудные наряды. Не поверите, но были и те, кто брали с собой самовары и даже музыкальные инструменты, стоящие с десяток крепостных, в свое время.
А теперь у кого-то в руках зачем-то какие-то странные вещи, как масляные и керосиновые лампы, запалы, деревянные и железные ящики - все, что, видимо, было перед глазами членов экипажа.
Кому-то дали канистру с водой, коробки с неизвестным содержанием и множество абсолютно странных вещей. Накидали и лопат - их было найдено с два десятка. Патронов к мосинкам - несколько небольших коробок. Даже лучину, кто-то, да отыскал. Но ни шоколада, ни кофе, ни махорки, и ничего такого, что могло скрасить жизнь - не было.
Ах да, был и чемодан, внутри которого оказался обыкновенный сухой песок. Ни одной спички, но с пуда два мясного жира, возможно даже той самой китовой ворвани, либо странного по виду бараньего, но точно не свиного, завернутого в бумажные брикеты. Ножей достаточно.
Да и, пожалуй, всё, за исключением мешков с какими-то крупами, неуточненного происхождения.
Темнота наступала быстро - осень чувствовалось во всю. Мальчишки вернулись с следующей информацией - надо было действительно переходить в подлесок. До него примерно двести метров. Но что же с вещами? Тащить их не было никакого смысла, приняли решение оставить сторожей, а забрать с собой лишь то, что похоже на еду, одно ружье оставить охранителям «богатства», а остальные два оставить себе. Формировался основной костяк.
Климат менялся с каждым шагом. Вся прелесть континентального, вернее резко-континентального климата, бьющегося об горы. Везде все очень влажно, но здесь много небольших деревьев, из которых можно было что-то смастерить, предварительно лишив их жизни. На мокрой земле спать при температуре в пять-семь градусов тепла - если не хуже, очень не хотелось. Зайдя в подлесок, была дана негласная команда продвигаться, чуть дальше. Ведь вид был замечательным. Преобладают вечнозеленые хвойные растения: красивые серебристые ели, раскидистые кедры, пышные сосны, невероятной высоты дугласовые пихты. Среди них терялись деревья широколиственных - их было гораздо меньше, чем ожидалось с берега.
Скорей надо было организовать «лёжку», кипятить соленую воду и мешать ее с небольшим запасом пресной, и что-то, не соображая, что и как варить. Только вот в чем? На пять человек еще можно было сообразить, но на двести, как?
Тут еще попробуй кострище завести. Стемнело окончательно. Ветер вновь усиливался, и его направление было отвратительным - прямо в спину. Огонь все не получался. Ни у кого из множества, драка за воду; кто-то присвоил себе и опустошил одну из небольших канистр.
Но вот кто? Группа людей бушевала и отчаянно пыталась найти тех, кому не было никакого дела до чужой жажды. Огонь людям принес Прометей. За что был прикован к скале на вечные муки, печень его клевал орёл. Так говорит одна легенда с далекой Эллады. Но сегодня огня не было. Воду высушили немногие дети, по благородству одиноких властителей.
Еду, в кромешной темноте, не освещенной даже полумесяцем, ели в сухую - лишь бы что. Удивительно, что с наступлением ночи лес не ожил, ладно птицы - часть из которых, нехищных, по аналогии с действующими, негласными, но всегда работающими как часы хронотипами, уже давно запрятались в свои домишки, но не было здесь ни сипуховых, ни совообразных, - обожателей ночи.
О звуке полета вышеперечисленных и говорить было нечего, как известно он бесшумен, по крайней мере, для людей.
Еще одной ложкой дегтя могло быть, для некоторых знаток поглощающее все мысли, сводящее в могилу даже здорового человека, ощущение, что вот, вот, в тебя вцепятся острые когти глазастого пернатого или чего-нибудь еще более страшного. Данная фобия касалась прежде всего орнитологов, раздосадованных странной тишиной. Возможно, конкретно это место было небогато на добычу, а еще более вероятно - их отпугнула действующая погода или люди. Благо, никаких волков и лис на протяжении ночи не наблюдалось.