Чика почти всегда сопровождала испанцев во время этих прогулок. То, что их удивляло и интересовало, казалось ей совершенно обыденным и вряд ли достойным внимания. Тем не менее, девушка надолго не оставляла Фернана одного. Она терпеливо бродила с конкистадорами по городу, стараясь объяснить им все, чего они не понимали. Там, где слова оказывались бессильны, в ход шли мимика и жестикуляция. Работники в мастерских кланялись ей ничуть не меньше, чем самим испанцам. Она же общалась со всеми дружелюбно и с самой искренней улыбкой.
— Себастьян, а ты заметил, как уважительно мастера, воины и слуги из нашего эскорта относятся к Чике? — задумчиво спросил Фернан. — Как считаешь, это из-за того, что она сопровождает нас? Или девушка сама по себе обладает каким-то высоким статусом?
— Ты уже наверняка размечтался и в своих фантазиях видишь ее принцессой? — хмыкнул Риос.
— А почему бы ей и не быть принцессой? — с вызовом спросил Фернан. — Нам тут почести оказывают королевские, так что и спутницы у нас должны быть соответствующие.
Себастьян промолчал, но мысли его одолевали все более тревожные. Он, перепробовав несколько любовниц, тоже решил сделать окончательный выбор, и обзавелся постоянной наложницей. Риос пренебрег местными канонами красоты и остановился на девушке, которая не могла похвастаться заостренными зубами, многочисленными татуировками или деформированной головой. Себастьян предпочел невысокую хрупкую девчонку, стройную и смуглую, с нежной кожей и шелковистыми волосами, удивительно искушенную в любовных вопросах.
Но он относился к ней исключительно как к наложнице и знал, что с легким сердцем сбежит из города, как только они будут готовы. А вот сумеет ли Фернан расстаться с Чикой?
«Мальчишка окончательно размяк, — хмуро думал он. — Со своей танцовщицы глаз не сводит. Да и лицо такое влюбленное и мечтательное, что смотреть тошно. Дойдет до того, что Фернан потребует взять ее с собой, когда мы надумаем сбежать. Тут и самим выбраться из джунглей будет тяжело, куда еще тащить с собой девушку?»
Гонсалес же наслаждался обществом Чики и столь далеко вперед пока не заглядывал. Он вообще толком не думал о том дне, когда им предстоит сбежать. Тем более что мир индейцев таил еще так много интересного! Ни кто иной, как именно Чика привела испанцев в мастерскую по обработке перьев. Искусство, с которым местные жители их обрабатывали, вызывало изумление.
Зайдя в одну из мастерских, конкистадоры стали свидетелями создания живописного плаща. Немолодая уже женщина работала за ткацким станком. Рядом на столе лежал готовый рисунок, выложенный из перьев. Постепенно, один за другим, она вплетала их в материю. Долго европейцы наблюдали за этой кропотливой и трудоемкой работой. Плащ постепенно вырисовывался, украшенный сложным узором. А ведь таких изделий они видели в городе немало. Трудно было вообразить, сколько же времени и сил нужно для сбора перьев, изготовления сотен плащей, накидок и платьев.
Однако одеждой использование перьев не ограничивалось. Они покрывали тканые ковры и большие яркие флаги, использовавшиеся в ритуальных церемониях. У богатых индейцев испанцы часто видели веера, а огромные пышные опахала на длинных деревянных ручках защищали вождей от солнечных лучей. Толстые хлопковые куртки, которые служили здесь доспехом, тоже обшивали перьями. Высокие плюмажи, а то и настоящие короны украшали головы жрецов и знати. Нечто похожее испанцы постоянно видели и вокруг себя. Такие же мозаики из перьев на стенах их дворца, веера в руках слуг, украшения на одежде. Все это снова наталкивало на мысль о том, что им тут оказывают непонятное и незаслуженное почтение.
Но самое удивительное ждало впереди. В одном здании они лицезрели процесс изготовления бумаги. Это было большое помещение, в котором работало около двадцати индейцев. Работа шла непрерывно. Одни приносили откуда-то с улицы длинные волокнистые полосы (опытный Себастьян объяснил, что это, скорее всего, внутренний слой коры какого-то растения), другие варили их в глиняных чанах. Затем эти полосы вынимали, складывали, выравнивали по каким-то меркам, усердно били специальными каменными молотками. Процесс занимал много времени. Получившиеся листы то чем-то смачивали, то выносили наружу и сушили на солнце, то терли каменными скребками. Увидеть результат их стараний можно было здесь же. В мастерской лежало несколько готовых изделий — длинных полос толстой плотной бумаги.