Решительного прощания не получилось. Он запросто и без стеснений пожимал руку Заку, хлопал по спине Моргота, а тот похлопывал его… Что там, даже Лейле позволил слезу пустить. Твердых слов не находилось только для Диз. «Сидим, соли рассусоливаем, а Атодомель уже метит, куда бы повернее вонзить свой клинок». Ему просто не хотелось прощаться с ней. Потому он и молчал.
— Скажи, — вымолвила Диз прежде, чем Сейвен успел отчаяться. Сказала и забралась ему под руку в точности, как тысячу лет назад. — Ты вернешь Вербарию?
Он недоуменно покосился на нее, и, на всякий случай, приобнял.
— Когда вы с Разиель ушли в лазарет, — пояснила она. — Мы немного потолковали с Крайтером. Знаешь, он романтик. Выдубленный временем и болью, неисправимый романтик. Он сказал, что хотел вернуться на Вербарию, чтобы воскресить ее.
— А он смог бы?
— Не физически. Ментально. Он мечтал об этом с тех пор, как все рухнуло. Хотел за счет генизы воссоздать разрушенный мир и воскресить современников. Словно ничего и не произошло.
— Походит на Вечность Кетсуи-Мо. В планетарном масштабе.
— Ты сделаешь это? — она пытливо посмотрела на Сейвена сверху вниз. — Ты вернешь Вербарию?
— Я не думал об этом, — слукавил он. — Для меня сейчас важнее ты. Ты и остальные вербарианцы. Живые, а не фантомные. Я возвращаюсь туда прежде всего из-за Атодомель. Ведь до тех пор пока…
— И все же, — мягко перебила его Диз. — Когда ты одолеешь его, ты вернешь Вербарию?
Сейвен задумался. Ведь он сам когда-то мечтал вернуться туда, вернуться и все исправить. Теперешний он совсем забыл о том, как когда-то схожая идея сводила его с ума. «Когда я бродил на срезе дня и ночи. Когда я был хоть и поломанным, но человеком…»
— Думаю, да, — наконец, согласился он. — Гроза пройдет, отчего ж не воссиять солнцу? Ну, это если с вершины романтизма. Если с прагматичной основы, то незачем целой генизе болтаться без дела. Пусть Вербария и ее дети живут, раз могут. Хотя бы во снах. Правда, я еще не знаю, как это можно устроить. Но, думаю, на месте разберусь.
Диз хихикнула и прижалась к нему еще плотней.
— Ты станешь хранителем. Хранитель Сейвен, поднявший Вербарию из пепла. О тебе станут слагать легенды. Ты вернешься ко мне? Я пойму если…
— Прекрати. Думаешь, меня прельстит такая роль? По крайней мере, не настолько, чтобы отказаться от тебя. Ведь… Если бы не ты, я б давно уже скис.
— Жизнь человека быстротечная. Когда-нибудь я тоже состарюсь и умру. А когда это случиться, то я все равно хотела бы остаться с тобой. Ты ведь примешь меня в свой чертог о, великий хранитель? — она снова засмеялась тихо, мелодично и, как показалось Сейвену, печально. — Мы смогли бы прожить другую жизнь. Без лишений и тревог. Жизнь, где мы наслаждались бы самой жизнью, а не боролись за нее. Счастливую жизнь… После смерти.
Сейвен хотел сказать, что незачем забегать вперед, хотел сказать, что сперва надо бы избавиться от Атодомель, навести на Вербарии порядок, выстоять здесь на Земле и только после всего этого… Но смолчал. В мерном биении ее сердца, в ласковом взгляде, тепле ее нежных рук он почувствовал отдаленный почти забытый голос счастья. Не только для них с Диз. Но для Крайтера с Разиель, для Тиефа и его народа. Для всех вербарианцев, покинувших жизнь и все еще влачивших ее.
— Я вернусь за тобой, Диз, — тихо ответил он. — Я обязательно вернусь.
Tat 16
Мудрый Енисей сделал устройства для понимания слишком неудобными. Особенно мешали Тиефу два больших и тяжелых камня, которыми он завесил его слуховые отверстия. Худшее заключалось в том, что когда Тиеф говорил, слова искаженно перекликались, отчего он захлебывался собственной речью.
Вербарианцы приняли его радушно, задавали много вопросов… Иногда слишком много. Из-за некоторых Тиеф просто молчал смущенно, из-за других — злился. Впрочем, Крайтер точно чувствовал перешагнутую грань и резко обрывал позволяющих себе слишком много. За напористым валом вопросов, Тиеф не успевал задавать свои. А их, не менее острых, скопилось достаточно.
— Так невозможно, — не выдержал и возмутился он Крайтеру. — Это не контакт, а допрос.
На землю спустилась прохладная и немая ночь. Они стояли под открытым небом, невдалеке от купола и смотрели на звезды.
— Это нечестно, — повторил Тиеф, сочтя молчание Крайтера за обиду на резкий тон. — Я тоже имею право познавать вас.
Но тот даже не шелохнулся. Бледный от природы Крайтер в лунном свете растерял остатки красок. Он неотрывно смотрел в небо, туда, где исчезла могущественная двоица. Тиеф подумал, что товарищу сейчас не до него. Не до него и его мелких претензий. Во взгляде Крайтера стыла отрешенность. Он точно стремился нагнать ускользнувших в небо, вернуть их или присоединиться. В конце концов эти двое были ему близки.