Груху увидел свою жертву и, обратившись к небу, закричал еще сильнее и истовее. Затем он пронзил тучу песка и ринулся к Тиефу. С каждым ударом сердца груху не просто приближался, а вырастал до размеров едва ли сопоставимых с прежними. Он остановился шагах в двадцати от Тиефа, заслонив собою все небо. Чудовище задрало голову и очередной раз огласило пески своим тяжелым воем. Близкий крик едва не порвал Тиефа в клочья. Он оглох в глазах потемнело и только упрямое сознание не оставляло его.
— Крайтер, ты ведь обещал, обещал!..
Tat 25
Вдруг все прояснилось, и Тиеф опять увидел широкий створ неба, откушенный зубьями далекой горной цепи. Груху очутился несколько в стороне — он бился в кольцах на голом песке, вздымая тучи пыли. Громадное членистое тело сотрясало землю тяжелыми ударами. Груху рычал, но не торжествующе, как раньше, а сдавленно и резко. Он с кем-то боролся.
Тщась стряхнуть невидимого Тиефу противника, он совершенно выскочил из песка и покатился по пустыне, испещряя ее продольными следами. Потом груху разинул пасть во всю ширину и вгрызся в песок, ища спасения на глубине. Земля взбугрилась, прорвалась многочисленными гейзерами, но борьба на том не остановилась.
Чудовище вынырнуло на свет уже гораздо дальше, примерно там, где оно впервые появилось. Только сейчас взгляд Тиефа поймал то, что так досаждало великому груху. Это было едва заметное зернышко, сновавшее вокруг него с немыслимой скоростью. Заметить мизерного противоборца удалось только по шлейфу взбитого воздуха, который он оставлял за собой. Стремительные зигзаги неустанно втыкались в груху. После каждого такого выпада чудовище вздрагивало, изворачивалось, но никак не могло поймать шустрого врага.
С затаенным дыханием Тиеф наблюдал сражение, понимая, что на его глазах решалась судьба не только Ра, но и молодой Земли. Что именно этого многие-многие лета ждал Крайтер, а еще дольше Мудрец. Каждый из них был обречен по-своему и каждый по-своему связан с ним, с Тиефом. Они здесь из-за него. И за него же сражались.
Груху оставил попытки укусить врага, выпрямился колонной и замер, более не реагирую на молниеносные уколы. Все его тело ощетинилось несчетными чешуйками, заволновалось, отчего груху стал похож на столб жидкой грязи. Вдруг чешуйки разом выпрямились и прильнули к телу с такой быстротой, что всколыхнули ударную волну. Удары повторялись снова и снова — всякий раз, как противник совершал новый выпад.
Вслед за пульсирующим грохотом до Тиефа докатилась волна горячего воздуха, отбросившего его на привязанные конечности. Ветер принес рой жалящих песчинок, отчего все тело, будто загорелось. Тиеф зажмурился, стиснул зубы и задержал дыхание. Когда терпеть стало невмоготу, он открылся воздуху и понял, что напор ослаб.
Сквозь рыжевато-бурую мглу проклюнулось солнце. Мутное, неземное и такое желанное. Тиеф облизал пересохшие губы и посмотрел туда, откуда доносился гул борьбы. С каждым мгновеньем схватка обозначалась все ясней.
Извилистая громадина снова зарылась в песок, возводя и осыпая гряды барханов. Тиефу чудилось, будто пустыня — это тонкая, натянутая кожа под которой копошится чудовищных размеров червь. На глубине он искал спасения, но спутался еще сильней. Теперь, задыхаясь от беспомощности и страха, он рвался наружу. Только земля не отпускала его.
Подземная кутерьма сдвинулась вправо и медленно приближалась. Песчаная завеса унялась совершенно, и теперь Тиеф видел сражение отчетливо. Он видел, как след груху искрился ветвями молний, видел, как сквозь трещины рвется лиловый огонь. Пламени становилось больше. Прорвавшись раз оно уже не терялось, а продолжало чадить сизыми клубами. Тиефу подумалось, что этот огонь и есть тот самый незримый противник. Что он проник внутрь твари и теперь жалит ее изнутри.
Наконец груху, с жалобным, протяжным воем вырвался на поверхность, рухнул грудой огня и затих. Он походил на гигантскую личинку, вынутую из уютного дупла и облитую горящим маслом. К небу, вслед за дымом, понеслись обрывки лилового пламени. Но огонь не отлетал к небесам вместе с дымом. Поднимаясь на определенную высоту, лоскуты пламени выстраивались в какую-то высокую структуру. Пустошь будто бы накрывал невероятно сложный мерцающий костер, обрастающий тонкими деталями от восходящего огня. Кое-где проблески вспыхивали ярче солнца, а где-то рябое полотно истончалось в дырявую черноту.