— Афелия! — снова донеслось с первого этажа через приоткрытую дверь. Девушка бросила в нее одну из подушек, лежащих на кровати — щель, через которую проскальзывали звуки и голоса с первого этажа, исчезла. Афелия, подойдя к раскрытому окну, села на подоконник. Улыбнувшись прекрасному виду из окна, девушка закрыла глаза и вдохнула приятный аромат цветущей вишни.
За окном раскинулась огромная плантация вишневых деревьев, из-за которой где-то очень далеко и слабо виднелась деревушка. Километры вишневых аллей, где в детстве очень любила проводить время девушка, казались нескончаемыми. Через восемьдесят шесть шагов от ворот в вишеневый сад стояла скамейка, которую любящий отец построил для своей маленькой дочурки. В любую свободную минуту Афелия сбегала туда, чтобы побыть наедине с собой, чтобы помечтать, почитать и просто отдохнуть, отдохнуть не только телом, но и душой. Ведь что может быть прекраснее укрытия из многочисленных вишневых деревьев, которые легко своими густыми ветвями закроют тебя от всех, помогут расслабиться и остаться наедине со своими чувствами, мыслями и переживаниями…
Глава 2
С боем старых часов, стоящих в гостиной, Афелия спустилась вниз, где ее ожидали родители и сестры.
— Джеймс не идет? — спросила девушка, остановившись у перил.
— Джеймс не проявил желания, он сказал, что останется с Райаном, — мама Афелии поправила прическу у зеркала.
— Все готовы? — в дом вошел отец. — Афелия, ты прекрасна. Я горжусь тобой! — мужчина подошел к дочери и с отцовской нежностью поцеловал ее в макушку.
— Оскар, ты испортишь ей прическу! — жена потянула его за рукав.
— Вивиан, ради Бога, забудь хотя бы на вечер о своем желании выдать замуж нашу дочь! — отец подмигнул Афелии, на что та с благодарностью улыбнулась.
— Этот вечер может стать решающим! И не смей говорить о том, что тебе это не интересно! — женщина открыла дверь и вышла через неё, младшие дочери последовали за ней.
— Афелия, не злись на неё! Мама просто заботится о тебе! — отец сочувственно посмотрел на дочь и, потрепав ее по плечу, также вышел из дома.
Поместье, куда приехали Лэнгфорды, буквально «ходило» от такого огромного количества людей, которые заполнили его. У ворот стояли различные кареты: позолоченные, украшенные живыми цветами, с открытым верхом или шатрами из шелка. Лошади различных мастей и пород были в упряжке, которыми управляли кучера, они, как бы забавно это не звучало, как и лошади с каретами, так же были разными: один одет в красный костюм с золотыми пуговицами и белыми рукавами, отделанными кружевом, таким же, как и воротник; другой сидел с гордо поднятой головой, на которой «восседал» огромный цилиндр с широкими полями, украшала которые голубая атласная лента.
В этом вся знать: им мало своих пышных и вычурных нарядов, под их воздействие попадаются и кучера, и швейцары, и даже дворецкие. Сложно представить даму, которая приехала бы на важный прием в драгоценностях и в вычурных нарядах, со скромно одетым кучером или личным помощником, одетым, как выражаются представители высшего общества, «в лохмотья».
Лэнгфорды прошли мимо приветливых и дружелюбных швейцаров, один из которых за руку притянул к себе Элизабет — среднюю из дочерей Вивиан и Оскара Лэнгфорд. Пара скрылась за стеной, пока их никто не видел.
— Питер! — рассмеялась Элизабет, прикрывая рот рукой. — А если бы нас увидели?
— Лиззи, я тебя так люблю! — парень притянул ее к себе за талию и поцеловал.
— Маклауд! Где тебя черти носят?! — донеслось со стороны парадного входа.
— Тебя ищут! — прошептала Лиззи, закинув руки парню на плечи.
— Пускай, я готов вечность провести с тобой! — прошептал Питер прямо в губы девушки.
— Маклауд! — уже громче прогремел грозный голос начальника парня.
— Сегодня в девять на нашем месте! — парень обнял Элизабет и скрылся за поворотом.
Девушка оперлась о холодную каменную стену и, закрыв глаза, вслух рассмеялась. Так хорошо знакомое чувство растекалось по всему телу, заставляя улыбаться и смеяться, единственный, кто мог подарить Лиззи такие эмоции — Питер. Все три месяца, которые они были вместе, стали лучшими из всех прожитых девушкой пятнадцати лет. Сложно представить, в кого превратилась бы она, мечтательная пианистка, с бесконечными походами по приемам, где ее, будто бы товар, заботливая мать и предусмотрительный отец желают выставить на продажу, с бесконечными потоками потенциальных женихов, от которых юную леди Элизабет воротило, если бы не Питер. Он будто луч света в этой кромешной тьме богатых, потерявших совесть и чувство такта, людей, будто надежда, которая теплится в сердце, будто звезда, которая освещает путь, он — любовь...