Время обрело свой привычный темп.
Визг тормозов.
Удар.
Мгновенная боль, которая, впрочем, тут же исчезла. Ощущение полета.
Еще удар. Мелькают свет и темнота…
Потом мир вокруг меня перестал вращаться.
Я увидел над собой звездное небо в обрамлении черных верхушек деревьев. По краям эту картину охватывала причудливая ломаная рамка в сетке мутных трещин. Через некоторое время я догадался, что это торчат осколки визира на моем шлеме.
Послышались торопливые шаги. Небо заслонили два силуэта.
— Эй… эй, паря! Ты как?
Я попытался ответить, но никак не мог собраться с мыслями. Как я? Откуда мне знать? Вроде жив… Пока я размышлял над этим, за меня ответил второй дальнобойщик:
— Дурак, что ли? Нашел, что спросить! Сам не видишь?!
— Эй…
— Не трогай его! Пошли… Поехали отсюда!
— Ты чего?! Надо это…
— Что — «это»? Я не хочу сидеть из-за какого-то придурка!
— Дык он же сам!
— Сам! А кто видел?! Пока докажешь, все жилы вытянут. Да и все одно — дохлый он уже! Поехали!
Силуэты исчезли. Я услышал, как на дороге взрыкнул двигатель фуры, и вновь стало тихо.
Дохлый? С ума они сошли?! Я в порядке! Даже не болит ничего! Я попытался сесть, но тело мне не повиновалось. Даже руку не смог поднять… на самом деле рук словно и не было. Ни рук, ни ног — ничего. Боли я по-прежнему не чувствовал. Вот оно что… Мои медицинские познания можно смело назвать ничтожными, но даже я знал, что это означает. Пожалуй, даже хорошо, что эти двое сбежали.
Какое-то время — не знаю даже приблизительно сколько — я лежал в тишине, глядя в небо и чувствуя, как силы покидают меня. Нестерпимо клонило в сон. Я сопротивлялся — звездное небо казалось мне в тот момент самой прекрасной картиной.
Раздававшиеся неподалеку тонкие голоса я принял за галлюцинацию. Кто-то перекликался в высокой траве пискляво и неразборчиво, как мышата в мультфильмах. Голоса приблизились, застрекотали возле самых ушей, о чем-то явно споря, ссорясь. Я скосил глаза, но, естественно, никого не увидел. Голоса вновь стали удаляться, пока совсем не исчезли.
Вскоре я услышал шаги. Шагали неспешно, но легко. Небо вновь заслонил темный силуэт, на этот раз женский — стройный, с длинными серебрящимися в лунном свете волосами.
— Привет. — Странно, но язык меня еще слушался. Разве что говорить было тяжело, поэтому вместо слов получилось едва слышимое бормотание.
Но незнакомка разобрала мой шепот.
— Привет.
Она остановилась в нерешительности. Ну да… Я бы тоже на ее месте растерялся. Гуляешь себе спокойно по ночному лесу и тут — на тебе! Куча переломанных костей… Находка не для слабонервных!
— Если тебе страшно, уходи — ничего, нормально… только не сообщай никуда.
— Мне не страшно. Я видела много смертей. Если хочешь, я побуду с тобой… до утра.
— Странно…
— О чем ты?
— Меня вот все стращали… мол, будешь так жить — умрешь в одиночестве… и надо же, получилось наоборот.
— Да, странно, — согласилась женщина. Я до сих пор не мог разглядеть ее лица, но голос мне показался самым прекрасным из всех, что я когда-либо слышал. Или сказывалось понимание, что это — последний раз, когда я слышу женский голос? Как и любой голос вообще.
Женщина плавно опустилась на колени рядом со мной. Теперь я смог разглядеть высокие скулы на треугольном лице, раскосые глаза под тяжелыми веками, маленький острый нос «клювиком», рот с пухлыми губами. Странное лицо. Изысканно прекрасное, какими иногда бывают лица местных красавиц, но — странное. Как у портрета или статуи. Таких совершенных лиц у людей я не видел. И что она делает посреди ночи в лесу?
— Кто ты?
— Когда-то давно люди меня называли Арья Хайша — Священные Ножницы.
— А-а-а… Так ты пришла за мной?
— За тобой? А, ты об этом… нет. Я не Смерть. Я лишь отмеряю время. Хотя иногда нас путают… путали раньше, когда у нас еще были капища. Случалось, их строили в честь одной из нас, а поклонялись в нем другой. Мы не ревновали — тогда это не имело значения. Теперь — тем более.
— Значит, боги все-таки существуют…
— Я не знаю. Это люди называли меня богиней… Ты, кажется, разочарован? Ты не верил в богов? Хотя бы в вашего нового бога?
— Если бы я верил… мне пришлось бы восстать против такого бога… а я слишком ленивый.
Арья Хайша улыбнулась, но почти сразу улыбка исчезла с ее прекрасного лица.
— Ты боишься?
— Не знаю, — подумав, признался я. — Наверное, нет. Боялся бы — ходил бы пешком и ел обезжиренный йогурт. Страшно терять что-то важное, а в моей жизни нет ничего такого… Жаль только — вот так внезапно. Не успел… хотел в настоящее путешествие — на мотоцикле в Китай. Или в Индию. Или в Африку… Все откладывал на потом. Знал бы… А в общем-то все равно.