Он очень хотел обрести подлинные магические способности.
Заклинатель без труда просчитал скрытый подтекст предложения, подумал, кивнул.
— Хорошо, заедем. Но не забывай, ты еще обещал привести меня в общину религиозных фанатиков, где, по твоим словам, много различных магических вещей… — тут его взгляд упал на тускло сверкнувшую темным металлом латную перчатку. — По крайней мере имеющих отношение к магии.
Нильс развел руками.
— А разве вам это еще надо? — спросил он и понял, что вопрос ждали.
Га-Хор признался:
— Меня интересует не только их сокровищница, хочу с ними поговорить. Возможно, у нас найдутся общие темы для беседы.
— Какие темы? — заикнулся Нильс, и замолк.
Маг вдруг резко, но одновременно плавно поднялся, одним слитным движением перетекая из положения сидя, становясь на ноги.
— Что касается ельника, то думаю с этим можно кое-что сделать, — произнес он и двинулся в сторону, на ходу махнув рукой, показывая собрать вещи и привести лошадей.
Еще через несколько минут они стояли на занесенном снегом поле, впереди темнел злосчастный ельник, с прятавшимися внутри проклятым кладбищем.
Га-Хор Куэль Ас-Аджар скинул капюшон с головы, обнажая худощавое лицо. Руки заклинателя взметнулись вверх. Он ничего не говорил, просто стоял, но в его молчании было больше мощи, чем в выкриках заклинаний.
А затем среди серых туч зародилось огромное колесо. Круглое, объемное, с толстыми спицами, сотканное из языков яркого фиолетового пламени. Колесо закрутилось, превращаясь в гигантский светящийся круг, начав медленно опускаться к земле.
Прямо на ельник.
Когда крутящееся лиловое пламя коснулась верхушек первых деревьев послышался громкий треск. Еще через мгновение ельник вспыхнул, как спичка. На последних метрах колесо рухнуло, погребая под собой и влажные ели, и покосившиеся надгробие с разрушенными склепами, превращая все в величественный погребальный костер из бушующего фиолетового огня.
Глава 24
Ненастье отступило, сменившись ясным солнечным днем, впервые за последние дни. Тучи рассеялись, потеплело. Выпавший снег сначала растаял, создав лужи грязи, затем подсох, образуя твердую корку. Стало лучше, даже кони пошли бодрей, ощутив в себе лишние силы.
Мимо проносились поля и редкие кустарники, сменяясь голыми перелесками с опавшей листвой, напоминающей грязный буро-желтый ковер, покрывающий землю. Трава почти исчезла, а где осталась превратилась в пожухлые островки. Несмотря на смену погоды, осень уверенно наступала, забирая у лета последние признаки. Скоро начнет холодать и к этому следует подготовиться.
Покачиваясь в седле и прячась от солнечных лучей в капюшоне, я думал о последних событиях, из головы не выходил сгоревший дотла ельник. На месте его и старого кладбища осталось одно огромное выжженное пятно, пепелище с кучей мертвой золы.
Как получилось сотворить такое? Это было нестандартное заклинание из доступного арсенала Сумеречного Круга. Никакой файерболл не сравнится по мощи с произошедшим. Гигантское огненное колес рухнуло сверху, погребая под собой лесок со всем содержимым, превращая в пепел.
Я долго думал об этом, соотнося собственное видение с обрывками знаний из памяти сущности, и в конце концов пришел к выводу, что имело место избавление от части мертвой энергии, разлитой над кладбищем, а затем впитавшейся в мою энергетическую оболочку. Она начала проникать внутрь, разъедая внутреннюю энергетику подобно кислоте, перестраивая под себя, и что самое худшее — делая то же самое с физическим телом.
Темная энергия давила, ее оказалось слишком много и от нее следовало избавиться. Она проникала внутрь изменяя, наделяя странными свойствами, которые я до конца не понимал.
Изменения начались, я почувствовал это и похоже сделал то единственное, что оставалось — выбросил излишки вовне, соединив их с заклятьем пламени.
Но даже после устроенного светопреставления ее оставалось много, и покачиваясь в седле я ощущал ее влияние на себя. В первую очередь это касалось Сумеречного Круга с вновь изменившимися символами заклятий. Средоточие в центре вообще обрело странный знак, которого до этого не было. Я понятия не имел, что он означает, но почему-то не переживал, в глубине души уверенный, что вскоре само все раскроется.