— Хлеба и зрелищ, — проворчал я, подходя, как можно ближе к краю.
Вовремя, из-за линии горизонта появилась основная колона наступающих войск. Первыми были разведывательные отряды легкой кавалерии, своим появлением загнавшие за стены всех, кто находился снаружи. Ворота закрылись, отрезая путь внутрь города.
Длинная стальная полоса выходила и выходила из-за горизонта, блестя на солнце наконечниками копий и сверканием шлемов, и казалось не желала заканчиваться. Веселые крики притихли, зрелище молча надвигающейся колонны воинов произвело впечатление. В толпе ослышались тревожные говорки.
Несмотря на общий вид многочисленности, лично я оценил подошедшую армию в шесть-семь тысяч человек, не больше. Ядро состояло из хорошо вооруженных латников, но за ярким блеском хороших доспехов скрывалась более многочисленная часть легкой пехоты, в лучшем случае, экипированной в дешевые кожаный доспехи.
— Будет штурм, — сказал я, прикрывая глаза ладонь от солнца. — Для осады их слишком мало, все пути не перекрыть, а если этого не сделать, то теряется смысл самой атаки. К тому же на носу холода, оставаться под стенами долго нельзя, иначе защитники осмелеют и в самый неподходящий момент сделают вылазку, — помедлил. — Я бы так поступил.
— Но их слишком мало для штурма, — указал Нильс.
С моей стороны последовала короткая пауза.
— Значит, у них есть какой-то козырь, — убежденно заявил я. — Последние события показали, что андарцы отнюдь не дураки и подстилают соломки там, где даже ожидают успеха.
Следопыт помолчал, обдумывая мои слова, наконец сказал:
— Это все равно не прибавит им войск, — как и окружающие горожане, оправившиеся от шока и быстро подсчитавшие, что осаждающих не так много, как вначале показалось, он был убежден, что количество живой силы в любом противостоянии имеет ключевое значение.
Не знаю, может при других обстоятельствах так оно и было, но я чуял, что все не так просто, и что есть в неожиданной атаке на город подвох.
— Что они делают? — звонко спросила какая-то девушка, обращаясь к своему спутнику. Молодой парень начал с пафосом объяснять, что вражеская армия собирается разбить лагерь.
Но это было не так. Знающие люди понимали, что поднявшаяся среди атакующих суета напоминала что угодно, но только не разбивку лагеря.
— Какого черта? — прошептал я, с удивлением наблюдая, как буквально на ровном месте посреди чистого поля вырастают… катапульты? Точно, или какой-то другой тип метательных осадных машин. Да еще как быстро, похоже их привезли с собой в телегах в разобранном виде.
Рядом за возней андарцев хмуро наблюдал коренастый воин. Поношенный поддоспешник и видавшие виды кольчуга и шлем со следами ударов, подсказывали, что это бывалый боец, побывавший не в одной заварушке. На поясе топор и тяжелый короткий клинок, за спиной щит, все потертое, но вполне рабочее, боевое. На городского стражника не похож. Наемник?
— Думаете будут атаковать? — вежливо обратился к нему я. Мнение опытного ветерана могло многое значить.
Тот скосил на меня глаз, помедлил, оценив мой наряд, и наконец сквозь зубы проворчал:
— Возможно, — сказал и замолк, угрюмо наблюдая за приготовлениями врага.
В отличие от развлекающихся зевак, к которым он похоже отнес и меня, этому воину было не до веселья. Если будет штурм, ему придется драться, рисковать жизнью, а такое не прибавляет настрояения.
— Разве их не слишком мало? — продолжал допытываться я.
Ветеран вновь посмотрел на меня, задержался на лице, взглянул в глаза, я спокойно смотрел на него, что-то там прочел и неохотно буркнул:
— Возможно.
Больше ничего не говоря, он отступил и скрылся в толпе, продолжавшей веселиться и улюлюкать в сторону суетящихся андарцев.
— Кажется эти кретины до конца не понимают, что происходит, — проворчал я, окидывая мрачным взглядом радостные лица.
— Эти корзины слишком хрупки для булыжников, — вместо ответа вдруг озадаченно произнес Нильс, и указал на крепящиеся к катапультам емеости, куда помешают снаряды для метания. — Что они задумали?
— Ничего хорошего, — я пересчитал метательные машины. Некоторые уже закончены, у других только наметился контур. Шесть штук. Маловато для такой стены.
Нильс тоже наблюдал за приготовлениями андарцев и хмурился. Когда подошли еще одни телеги, не выдержал.