Это действительно оказалось неожиданно, прием с отвлечением сработал, я замешкался. Но восприятие уже было разогнано, тело напряжено, по венам гулял адреналин, а мышцы переполняла заемная энергия полыхающего фиолетовым «Средоточия».
Бьерн прыгает вперед, вздымая двуручный клинок, я реагирую — бросаю ему навстречу саквояж с золотом. Тяжелая сумка с силой выпущенного снаряда врезается в живот здоровяка, сбивая атаку. Из глотки воина вырывается удивленное восклицание. Саквояж весит немало, а когда два массивных объекта встречаются на такой скорости, то сила воздействия влияет на обоих, невзирая на то, что корпус одного защищен крепкой сталью.
Слышится звон рассыпавшихся по каменному полу монет. Золотые кругляши катается во всей стороны. Еще один фактор, вызвавший заминку. Бьерн поневоле провожает взглядом блестящее золото. И пропускает удар.
Я выбрасываю руку вперед, активируя символ «Молота». Воздушный таран с чудовищной силой бьет фигуру в доспехе, отправляя в короткий полет. И так получается, что траектория движения оказывается на пути края темного зеркала, застывшего посреди заклинательного зала.
Свободная рука Бьерна задевает темную поверхность, во второй он продолжает сжимать меч, который, как и любой опытный воин, не выпустил из пальцев, несмотря на внезапность пропущенной атаки.
Бьерн начинает кричать.
— А-а-а-а!!!
Кольчужная перчатка задевшей зеркало руки начинает плавится, исковерканные звенья осыпаются на каменный пол. По темной поверхности зеркала от места соприкосновения с рукой гиганта разбегаются насыщенно-алые змейки чуждой энергии.
Я удивляюсь необычной реакции, весь совсем недавно я сам касался черной поверхности и руку не сожгло. А Бьерну стоило его немного задеть, как вся кисть превратилась в оплавленную головешку.
Жаль, что не влетел всем телом.
Несмотря на болевой шок и раненную руку, воин ловко извернулся и тут же без паузы ринулся в новую атаку. Двигался он все так же быстро и довольно уверенно. Только через секунду я сообразил, что теперь его тоже подпитывает Сумеречный Круг. Пусть скорее и без Средоточия, но имеющий достаточно энергии, чтобы накачивать заемной силой и без этого могучий организм.
Дальше началась свистопляска. Берн, как сумасшедший махал клинком, превратившись в сверкающий всполох стального веера, щедро приправленный ядовито-зеленым свечением, пытаясь меня достать. Я в свою очередь уклонялся, от мелькающего перед глазами широкого меча, ускользал в сторону, непрерывно перемещаясь по залу ломанным танцем.
Взмах. Уклонение. Удар. Уход в сторону. Колющий выпад вперед. Скользящее движение в бок.
Один никак не мог достать верткого противника, у второго не получалось разорвать дистанцию для уверенного применения боевого заклятья.
Бьерн словно понимал, что единственный для него шанс избежать встречи со смертоносной магией это держаться, как можно ближе, не позволяя врагу прицелиться файерболлом. Но в тоже время, не подходя близко, чтобы призванный колдовской кинжал вспорол бок, пройдя сквозь сталь, как раскаленный нож проходит сквозь масло.
«Молот» и «Щит» перезаряжались медленно из-за пылающего во всю мощь «Средоточия», позволявшего удерживать ускорение. Когда начали подступать первые признаки усталости, я уже хотел плюнуть и пустить в ход «Туман» для дезориентации противника, но в последний миг заколебался.
Все дело в проклятом зеркале, стоящем в центре и его неприятие чужой магии. Если другие заклятья работали по строго выверенному вектору (даже «Молот»), то «Туман» накроет весь зал и неизвестно к каким последствиям это приведет.
Перед глазами до сих пор стоял момент, когда артефакт бургомистра Винисгорда соприкоснулся с магией имперского Обелиска, и что после этого последоваол. Не хотелось еще одного мощного взрыва. Особенно когда поблизости нет магического портала, куда можно уйти.
Развязка наступила, как всегда неожиданно. Движения гиганта замедлились, на каждый следующий взмах он тратил все больше времени, пока вдруг совсем не остановился. Лицо Бьерна исказило мукой боли, долгую секунду он стоял и терпел, а не выдержав затем заорал раненным буйволом:
— А-а-а-а!!!
Меч выпал из разжавшихся пальцев, со звоном покатился по каменным плитам. Зеленое свечение на лезвии медленно истаяло, пока полностью не погасло. Воин схватился здоровой рукой за обожженную культю и рухнул на колени.
Я остановился, пораженно наблюдая, как на месте черного обрубка вырастает новая плоть, но только не человеческая, а плотная серая, с кожей рогатых существ.