Сам Восточный Тракт не мог похвастать оживлением, что логично, учитывая время года. Но иногда все же попадались попутчики, ехавшие в том же направлении. С парочкой даже удалось завязать непродолжительные беседы, в основном касающиеся конечного пункта назначения — Последнего Приюта, города-поселения в Одинокой Горе.
Как выяснилось, это был своего рода аналог вольного полиса, возникший спонтанно пару веков назад на месте бывшей имперской крепости. Туда приезжали в основном личности, бежавшие от прошлой жизни, с проблемами за спиной, часто находясь в неладах с законом.
Буйная вольница, где не было централизованной власти, но тем не менее умудрившаяся просуществовать уже не одно столетие. Укрытие, где принимали всех и никого не выдавали, даже если это грозило серьезными неприятностями. Туда стекались все, кто не нашел места в жизни, кто искал дом, где можно свободно жить, не боясь, что тебя за это осудят.
Там имелось все, что было в обычных городах: торговые магазины и лавки, бордели, трактиры, кузницы и мастерские. И все это как-то уживалось, выстраивая жизнь и не впадая в анархию. Это был действительно Последний Приют для любого, кто желал там остаться.
Время в компании за разговорами пролетало незаметно, я обгонял одних, прощался, догонял других, здоровался, заводил беседу на интересующую тему и следовал дальше. Наступил вечер, за ним ночь. Ночевал с крестьянским семейством, отправившимся в гости на свадьбу в соседнюю деревню, но не рискнувших ехать напрямик через лес и выбравших объездную дорогу по безопасному тракту.
На следующий день наконец-то появилась долгожданная Одинокая Гора, где должно находиться поселение изгоев и одиночек. Не слишком высокая, но и не низкая, она возникла на горизонте и стала стремительно надвигаться, напоминая неряшливую груду в беспорядке наваленных камней, но с острой вершиной. Последняя, как и полагается утопала в снегу, белая шапка венчала навершие подобно пышному головному убору.
По мере приближение вокруг стало оживленнее. Справа и слева мелькали небольшие деревеньки в десяток домов, попадались отдельные хутора. Отсюда шло обеспечение продовольственными продуктами Приюта. Ведь отверженные попадались не только среди горожан, из крестьянской среды тоже изгоняли, и подобным изгоям тоже надо было место где-нибудь пристроиться.
Чем ближе становилась гора, тем заметнее проявлялись отличия от других горных образований. Вырытые и выдолбленные помещения и целые дома прямо в скальной породе образовывали странные наросты и углубления на склоне. Каменные лестницы и мостики дополняли необычный узор, создавая ощущение общего образа необычного города.
Что примечательно, Восточный Тракт проходил мимо. Тем самым Последний Приют как бы намекал: не хочешь, не заезжай, мы никого не упрашиваем. Владей городом какой-нибудь аристократ, он первым делом бы перекрыл дорогу, став взимать пошлину за топтание земли, а здесь все демонстративно наоборот, путь открыт для беспрепятственного проезда.
— Любопытно, — пробормотал я и решительно потянул за повод, заставляя лошадь повернуть на боковой съезд, ведущий к необычному поселению.
Основание горы со входом частично окружала каменная стена, выстроенная полукругом. В центре массивные ворота, дубовые створки оббиты полосами железа. У врат трется стража, что указывает на то, что какой-то порядок внутри есть.
— Как зовут? — приветствовал меня крепко сбитый здоровяк.
Мой взгляд скользнул по доспехам, одетым прямо поверх зимней одежды. Качество несомненно выше, чем у двух придурков из трактира, не железо, а хорошая сталь. Меч, копья, щиты, все на должном уровне. Напоминают воинов не скупящегося на снаряжение графа.
— Га-Хор Куэль Ас-Аджар, — ровным тоном ответил я.
Страж помедлил, внимательно разглядывая глубоко надвинутый на голову капюшон. Ему явно не нравилось, что видел только нижнюю половину лица, однако настаивать открыть полностью почему-то не стал.
— Значит так Га-Хор… — на этом месте он споткнулся, потом вспомнил вторую часть имени и продолжил: — Куэль Ас-Аджар. Судя по тому, что ты сюда свернул, ты знаешь, куда ехал. Это Последний Приют, правила здесь простые: живи сам и давай жить другим. За воровство рубим руки. Если попытаешься кого-нибудь убить без веских причин, наказание — смерть.