Заклинание «Тумана» в ходе ритуала усиления претерпело значительные метаморфозы, перестав быть обычным и превратившись в нечто другое. В нечто странное, обладающее зачатками псевдоразума с хищными и агрессивными паттернами поведения. И что гораздо хуже, оставаясь частью Сумеречного Круга, а значит частью заклинателя, то есть меня.
Любой другой в такой ситуации давно бы лихорадочно искал способ, как избавиться от зловещей тени, напоминающей потустороннюю тварь. И дело даже не в ней, а в том, что она являлась частью сознания, естественным продолжением разума, имеющим возможность влиять на носителя. Подобное могло вызвать испуг даже у самого хладнокровного человека, ведь способов контроля на первый взгляд нет, и непонятно можно ли вообще этим проявлением темной магии управлять, не рискуя попасть под обратное влияние, которое в отличие от прочего, четко прослеживалось через хищнические инстинкты инфернального порождения.
Логика и здравый смысл требовали как можно скорее избавиться от непонятного. Инстинкты самосохранения кричали, что это слишком опасно. Но сущность адепта мар-шааг уже начала прикидывать, как использовать возникшую возможность в собственных интересах, подчинив и подавив любые проявления самостоятельности теневого существа.
Это было опасно, и скорее всего будет походить на ментальный поединок, уже однажды случившийся в развалинах старого имперского форта, если теневая тварь все же взбрыкнет и попробует перехватить контроль над телом и сознанием хозяина. Но я верил в успех. Верил, что в случае необходимости справлюсь и подчиню своей воле тень, заставив служить, как если бы речь шла об обычных полуактивных заклятьях, какие любили создавать маги во времена расцвета Имперской Коллегии.
Так что никаких попыток избавиться от претерпевшего метаморфозы заклятья, вместо этого тщательное изучение Сумеречного Круга, пока смирная крестьянская лошадка весело трусит по Восточному Тракту в сторону Одинокой Горы.
Был разгар солнечного дня, стоял легкий осенний морозец, когда я свернул на дорогу, ведущую в Последний Приют. Ехал молча, то и дело обгоняя крестьянские телеги и немногочисленных пеших путников. По привычке голову скрывал капюшон, поэтому не сразу заметил, как через какое-то время меня обогнал отряд конных воинов.
Но стоило взгляду скользнуть по доспехам с характерной расцветкой насыщенно-желтых вкраплений на темном фоне брони, как разум пронзила молния.
Черное с золотом… грозная поступь Старой империи…и сознание накрыло флэшбеком…
'… — красиво идут, этого не отнять, — по лицу Га-Хора Куэль Ас-Аджари скользнула тонкая улыбка.
— Они всегда умели эффектно появляться, — отозвался на реплику, стоящий рядом мужчина в классических одеяниях мага-заклинателя.
Имперская гвардия печатала шаг, шеренга проходила за шеренгой, держа построение. Плечом к плечу, элитные воины маршировали по улице. Самые лучшие, самые опытные, самые вымуштрованные. Не сдающиеся, не знавшие поражений. Сила, не раз склонявшая чаша весов на поле боя в пользу своего повелителя.
Темные доспехи тускло сверкают на солнце, желтые прожилки, рисующие замысловатые узоры, похожи на расплавленное золото. Забрала глухих шлемов опущены, видна только узкая прорезь для глаз. С плеч ниспадает плащи, похожие на полотна мрака.
Если взглянуть через магический взор, то видно, что каждый элемент брони подсвечен колдовским светом. Встроенные артефакты, магические накопители, интегрированные заклятья и вплетенные в сталь узоры плетений делали из гвардейцев не просто воинов, умеющих хорошо махать острым железом, магическая составляющая превращала их во всесокрушающую мощь, перед которой никто не мог устоять.
— «Последний довод императора», так кажется их называют в народе, — лицо Га-Хора прорезала кривая усмешка.
Мужчина в плаще мага хмыкнул в ответ.
— Люди обожает пафосные названия. Простые, яркие, чтобы задевали сердца, — заметил он.
— Сердца, которые так любят обманываться, — непонятно ответил Га-Хор, но собеседник его понял, неспешно кивнул.
— Может ты и прав. Но, с другой стороны, глупо требовать от серой массы разумности, у них другая жизнь, с обычные радостями и печалями, которые им кажутся праздниками или катастрофами вселенского масштаба.
— Они живут в скорлупе незнания, и считают, что по-другому быть не должно.
Взгляды заклинателей одновременно скользнули по многочисленным лицам собравшейся толпы, радостно встречающей возвращение армии из очередного похода.