Лежащий на алтаре голый человек внезапно дернулся и вытянулся в струну. Кожа начала стремительно менять цвет, бледнеть, а затем покрываться отвратительными буро-коричневыми наростами.
Следом раздался крик. Громкий, визгливый, не способный сдержаться от невыносимой боли, что в этот миг испытывало тело. Лежащий на каменной скрижали убийца дергался и орал. И я понял почему нет палача или других подручных, всю работу выполнял сам алтарь. Даже формального распорядителя церемонии не было, лишь окружающие центр площади стражники и пара детин, подтаскивавших к гранитной плите преступников. Вот и весь персонал.
Простенько и со вкусов, и никаких дополнительных раздутых штатов — мелькнула в голове быстрая мысль.
Затем произошел новый переход, как по щелчку пальцев — резко и разом.
Мир снова стал другим, и восприятие поменялось. Даже не восприятие и не четкое понимание, а ощущение на глубинных уровнях.
Воздух претерпел целый цикл сменяющих друг за другом последовательных изменений. Стал плотным, одновременно неоднородным, заставляя инстинктивно сделать глубокий вздох, словно не хватало кислорода.
Кусок чужой реальности проявился в материальном мире и понимание этого было столь четким, что проняло даже обычных людей. Пространство больше не воспринималось чем-то однородным, скорее сгустком чередующихся неподвижных областей.
Даже я удивился, не испытывавший до этого ничего подобного, что уж говорить об остальных.
Направление пространство поменялось. Верх-вниз стали понятием относительным. Откуда-то сбоку упали пряди света, и тут же перемешались с невнятными комками тьмы тоже возникшими непонятно откуда.
Растянутый на каменном алтаре убийца дергался, черные трупные пятна стремительно покрывали торс, растекаясь подобно живым слизням, захватывая все новые участки обнаженного тела. Крик давно уже замер в застывшем горле, теперь оттуда вырывался лишь глухой хрип, но боль никуда не отступила, наоборот она с каждым разом усиливалась. И вместе с ней в окружающий мир приходило все больше изменений.
Человеческий разум был не способен в полной мере воспринять эту изменившуюся реальность. И если такое продлиться достаточно долго, то люди просто сойдут с ума. Они не приспособлены жить в подобных условиях. Слишком все чуждо, непонятно.
Это был кусок Нижнего Мира, прошедший сквозь пласты иной реальности. Причем это была самая малая часть, ближняя периферии, едва выглянувшая из-за грани. Даже страшно представить, что бы произошло, если бы погружение оказалось глубже.
Впрочем, такое физически невозможно. Мир вытолкнет чужую реальность обратно и снова разделится, как масло и вода, они слишком чужеродны один друг другу.
Но тут реальность снова мигнула. И все встало в норму. Мир словно разбился на множество мелких осколков, а затем резким рывком собрался обратно, как пазл. И так произошло несколько раз. Целостность мира нарушилась, она словно наслаивалась друг на друга никак не желая принять единую форму. Одновременно что-то приходило, нечто раздвигало пласты материального мира двигаясь из глубины.
Возникло ощущение чужого взгляда. Давящее. Почти невыносимое, разом захватившее всю собравшуюся толпу. И вдруг рывком остановившееся и сосредоточившееся на мне.
Я буквально ощутил, как в мой разум пытаются проникнуть. Пришло позднее осознание, что Ушедшие всегда были не в самых лучших отношениях с божественными сущностями, и что меня сейчас переполняла их энергия, что не могло не вызвать заинтересованности с другой стороны.
Богиня, а точнее ее малая часть, отправленная собрать урожай, заметила присутствие не совсем обычного существа и отреагировала.
Тень в форме острого клина протянулась от алтаря по земле прямо ко мне, воздух над ней будто мелко вибрировал. В ответ от моей фигуры навстречу потекла моя тень, похожая на сгусток ожившего антрацитового-черного тумана.
Две тени смешались, поглотили друг друга. Давление нарастало, но я не сдавался, не позволяя проникнуть внутрь себя. Несмотря на произошедшие метаморфозы пространства, по большей части мы все еще находились в реальном мире, где у меня было преимущество. А если противостояние выйдет на другой уровень, то от городка ничего не останется. И отправленная за данью часть сущности той, что называли богиней боли, поняла это. Она не захотела терять последователей и отступила, позволив миру вернуться в исходное состояние приняв прежний вид.
У стоящих на площади людей вырвался дружный выдох. На лицах многих проступила растерянность, похоже ничего подобного раньше не случалось. Толпа зашевелилась, сбрасывая наваждение от близкой сопричастности к проявлению божественных сил.