Разводя руками пряно пахнущие ветви черноягодника, девушка едва не наступила на человека. Одного взгляда хватило, чтобы понять: это не ловушка.
Немолодой мужчина был обнажён. Ран на теле Айри не увидела, только свежие царапины и ссадины. Бедняга полз напролом сквозь кусты: вон за ним виден след – по мху, по смятой траве, по придавленным, сломанным ветвям.
Он поднял на девушку мутные глаза – никакого удивления, только страдание. И выдавил из себя странное слово, похожее на мычание.
– Что? – переспросила Айри.
Мужчина снова замычал. На этот раз Айри поняла: «Помоги!» Слово прозвучало странно, искажённо, но это было именно оно. Да и о чём ещё мог просить незнакомец?
Вспыхнуло воспоминание, обожгло сердце девушки. Последние слова отца: «Завтра, ещё Номо не успеет подняться к полудню, ты встретишь человека, которому настой будет нужнее, чем мне...»
Отец порой действительно провидел будущее.
Айри склонилась над незнакомцем:
– Лежи тут. Никуда не ползи. Сейчас помогу.
Она побежала к дороге, ловко отводя от лица ветви черноягодника, норовившие её хлестнуть.
Да, придётся извести на этого найдёныша настой. Дотащить его до повозки не хватит сил. А бросить его в лесу... после того как в глаза посмотрела... Нет, это уже не получится.
Дура Айри, дура, дура! Такая же дура, как Плясунья с её крохотным мозгом! Вон она, Плясунья-то: уселась прямо в упряжке, вертит головой, пытается понять, где находится. А её хозяйка связалась с незнакомцем, который вот-вот помрёт!
Подхватив флягу с жидкостью, за которую вчера были отданы все семейные накопления, Айри ринулась назад.
При виде девушки человек попытался подняться на руках. Не получилось, рухнул лицом в мох. С трудом поднял голову. В глазах сквозь боль горела надежда.
Айри села рядом на мох:
– Вот, пей! Это даст тебе силу.
Человек и со второй попытки не смог приподняться. Девушке пришлось положить его голову к себе на колени и влить настой в приоткрытый рот. А потом сидеть и ждать, не снимая найдёныша с колен и гадая: что за чудо ей попалось?
Мужчине уже за сорок. Явно вайти: волосы русые, прямые. Глаза тоже не чёрные, а серые. Но главное – нет утолщённых век, из-за которых шаутис дразнят «жабоглазыми». Самой-то Айри даже нравились эти валики из кожи, в которых пряталось прозрачное «третье веко». Они придавали шаутис вид мудрый, немного усталый. Девочке когда-то тоже хотелось иметь такую прозрачную плёнку, которая прикрывает глаза, когда ныряешь.
И ещё цвет кожи. Такую светлую Айри до сих пор видела только у некоторых алонкеев. Найдёныш бледен, как дохлая рыбка-утрянка. И ухоженный он какой-то, пузцо круглое – явно не из нищей шатии.
Может, его ограбили до нитки и бросили в лесу?..
Ой, не похоже! Бедняга еле жив. Били его? А где следы побоев, покажите-ка! Вот эти царапины и порезы, да? Ха-ха!..
Ждать пришлось недолго. Снадобье и впрямь стоило заплаченных за него денег, до последнего «малька».
Мужчина открыл глаза. Глубоко вздохнул, явно прислушиваясь к своим ощущениям. Осторожно сел. Бросил быстрый взгляд на Айри – и поменял позу, уселся чуть отвернувшись. Надо полагать, чтоб девушка не видела его причиндалы. Да во имя всех богов! Можно подумать, там у него что-то редкостное, чего у прочих мужиков не имеется!
И заговорил...
Вот тут ему удалось удивить Айри!
Медленно, но очень точно, с интонациями Айри, он повторил:
– Лежи тут. Никуда не ползи. Сейчас помогу. Вот, пей. Это даст тебе силу.
Замолчал, вслушиваясь в звучание этих слов, будто припоминая что-то. А затем повернул шею, как только смог, чтобы смотреть Айри в лицо, не меняя позы. И спросил:
– Рис? Фетти? Аркон? Тайрен?
Ни про какой Рис Айри сроду не слыхала. Про Тайрен знала, не дурочка из глухомани! По Аркону они с отцом даже постранствовали.
Да, вопрос был странным. Неужели человек не помнит, на каком он острове?
Но дети дороги привыкли скрывать удивление. Циркачке встречались и не такие чудны́е люди. С невозмутимым видом она ответила:
– Фетти.
Мужчина глянул на неё серыми глазами, из которых исчезло страдание:
– Как твоё имя, девочка?
Этой фразой он сказал о себе очень много. Кем бы он ни был, он не бродяга. У детей дороги за этот вопрос можно и в морду схлопотать. Хуже этого – только начать расспрашивать встречного путника о его прошлом. Спросить надо учтиво: «Как велишь тебя звать?» И пусть собеседник сам назовёт любое имя или кличку, что придёт ему в голову.