У широкой, как ворота, калитки стояла повозка, запряжённая облезлой бесхвостой страусихой. Птица-то выглядела убого, зато повозка сияла всеми цветами радуги. Даже среди этого многоцветья выделялись большие буквы: «Бейтер Шарго».
Возле странной повозки стояли два не менее странных человека: толстяк в шутовском костюме с широченной задницей-подушкой, сбившейся набок, и тощая девчушка-подросток с короткими ярко-фиолетовыми волосами. На девчонке был серый балахон, из-под которого выглядывал подол чего-то пёстрого, цветастого.
Вокруг повозки птичьей стайкой прыгали малыши – в лохмотьях, с весёлыми чумазыми мордашками.
– Брысь! – сказала старуха ребятишкам. Те брызнули прочь, словно вспугнутые воробьи.
– Здравствуй, бабушка Гекта, – поклонилась девчушка. Лицо её было бледным, застывшим. На спутников гадалки она, похоже, не обратила внимания.
– Здравствуй, Айри, – негромко и ласково ответила старуха. – Вижу, горе у тебя?
– Да.
– А кто это с тобой?
– По дороге встретила. Зовут – Майс.
Толстячок в это время держал страусиху за повод. Услышав своё имя, он поспешил поклониться старухе. Пернатое чучело улучило момент и попробовало долбануть толстячка клювом в голову. Мужчина с неожиданной лёгкостью увернулся.
– По дороге, вот как? – бросила гадалка на незнакомца острый взгляд. – Ну что ж, любая дорога хороша, когда приводит к цели...
– Если, конечно, это не дорога на эшафот, – весело откликнулся Майс.
– Шутник... Давай заводи Плясунью во двор. Дома поговорим.
И распахнула широкую калитку. За нею Стайни увидел вполне приличный бревенчатый домик. Не хоромы, но и в городе такое жильё не было бы позором для хозяйки.
Толстенький Майс потянул Плясунью за повод – и повозка вкатилась во двор.
Глава 6
Сладковато-пряный запах синей пальмы был везде. Он впитался в ткань тяжёлых золотистых портьер, он реял над огнём камина, он льнул к одежде и коже гостя, вошедшего в комнату.
Запах богатства, благовоние солидности, аромат благосостояния.
Гарраш Дайвенкар старался не смотреть на полки, где стояли статуэтки из драгоценной древесины. Он вельможа (пусть и в изгнании), а не приказчик, допущенный в хозяйские покои. Посмотрел на сокровища, когда вошёл, выразил вежливое восхищение – и этого вполне достаточно.
Но, видимо, он всё-таки выдал свой интерес.
Хозяин сказал мягко:
– Здесь не все фигурки – из синей пальмы. Некоторые ценны работой. Вот этот ягуар вырезан из обычной яблони. Но какое мастерство! Взгляни, господин мой, на эти мышцы под кожей. Он же вот-вот прыгнет!
Ягуар и вправду был хорош, о чём Гарраш сразу и сказал. Но больше его интересовал хозяин дома. Коренастый, плечистый мужчина держал на ладони деревянную фигурку – и глаза его светились неподдельной нежностью.
– А вот эта скульптурная группа называется «Девушки-шаутис у колодца». Такая маленькая – а как искусно вырезаны детали! И как обыграны прожилки!.. Я люблю древесину, господин мой. И я счастливый человек, потому что занимаюсь тем, что мне действительно нравится.
Гарраш кивнул. А сам подумал, что владелец этого богатого особняка, полного редких и ценных вещей, действительно счастливый человек: в прошлом году ему удалось избежать пожизненной каторги. Отделался потерей должности энирского градоначальника.
Крайт Рокенно́, в недавнем прошлом – «рука наместника», а сейчас – богатейший на Фетти торговец древесиной, показывал гостю одну статуэтку за другой. А гость прикидывал, как бы перейти к разговору, ради которого он пришёл.
– Но я забыл о долге гостеприимства! – спохватился хозяин дома. – Что предпочтёт твоя милость – нааш или вино?
– Если можно, вино, – отозвался Гарраш, прикинув, что нааш пришлось бы заварить, остудить и медленно пить. А он всё-таки не хотел затягивать свой визит в этот дом.
– Подай вина! – возвысил голос Крайт Рокенно и тут же вернулся к прерванному разговору: – Увы, скульптура, которую я мечтал сделать жемчужиной моей коллекции, мне не достанется.
– В самом деле? Почему?
– У меня её перехватили.
– Неужели на Фетти есть человек, способный перебить цену самому Крайту Рокенно?
– Есть, но не на Фетти.
– Ты о короле, уважаемый?
– Нет, я про алонкеев.
– А! Эти всегда получают то, что хотят.
Откинулась золотистая портьера. В комнату бесшумно скользнула женщина средних лет в тёмном платье и тёмном покрывале, наброшенном на голову. Она поставила на столик перед гостями поднос, на котором стояли два бокала и кувшин, и бросила на Рокенно вопросительный взгляд. Тот махнул рукой: мол, иди...