– Слушай, эти пляски со змеями... На них можно смотреть простым людям, не жрецам? Таким, как я?
– Конечно. Жрецы танцуют, шаутис смотрят.
Айри облегчённо вздохнула. Она боялась, что восхитительные танцы окажутся жреческой тайной.
– Ты вроде говорил перед ужином Майсу, что у тебя нет ни дома, ни работы?
– Это так.
– Как ты собирался жить в Энире?
– Ещё не знаю. Я мог бы стать рыбаком, но меня, наверное, не пустят к себе шаутис из рыбачьей деревни, ведь я изгнанник. Рыбаки-вайтис меня точно прогонят, так сказала Гекта. И ещё она сказала, что я не найду работу на огородах. Хозяева вряд ли захотят принять мою помощь и дать за неё денег. Я, правда, не понял почему...
– Потому что лучше они наймут работника-вайти, – кивнула девочка. Ей нравилось, когда с нею говорят серьёзно и уважительно, безо всяких «не твоего ума дело, малявка».
– А какая разница? – не понял Эшшу. – Если кто-то умеет работать – разве имеет значение, кто он такой?
– Ладно, это тебе потом растолкуют... А сейчас слушай меня. Ты знаешь, что такое цирк?
– Мне рассказывал наставник. Цирк – это несколько человек, которые умеют делать необычные, удивительные вещи. Они показывают своё мастерство другим людям, а те смеются и в знак удовольствия хлопают ладонью о ладонь.
– Во, точно. А главное, бросают циркачам монетки. В знак удовольствия, да. И твой танец со змеями – готовый цирковой номер.
– То есть если я буду танцевать на улице со змеёй, мне за это дадут денег? – переспросил шаути, не вполне уверенный, что правильно понял девочку.
– Если просто так начнёшь танцевать, тебя заберут стражники, – поспешно уточнила Айри. – И посадят в тюрьму. А если приедешь в город на раскрашенной повозке, да остановишься на рыночной площади, да ещё я начну зазывать публику, кувыркаться и жонглировать...
– Жонглировать?
– Бросать вверх разные предметы и ловко их ловить. Людям это нравится, как сказал палач про толпу на площади.
– Прости, кто сказал?
– Не важно. Главное, нам с тобой обязательно дадут денег и еды... Эх, ещё музыку бы нам!
– Какая сложная жизнь у вайтис! – вздохнул Эшшу. – Я не всё понял, но хочу попробовать. Гекта посчитала мои деньги и сказала, что их надолго не хватит. Нельзя, чтобы меня кормила старая женщина.
– Нельзя, – серьёзно отозвалась девочка. – Вот завтра сами на ужин заработаем. Только надо тебе соорудить наряд поярче и...
Айри замолчала. Резко обернулась.
Из-за приоткрытых ставней донеслось негромкое треньканье лютни.
– За мной! – свирепо скомандовала Айри. – Брать его живьём!
И кинулась к дому.
Эшшу подхватил ведро, поспешил за ней.
* * *
– Ты прости, я без спросу взял... – Стайни смущённо взглянул на девочку, ворвавшуюся в дом, словно вражеская армия. – Она лежала тут, а я соскучился... Но я осторожно, я её не расстроил...
– Почему ты сразу не сказал, что умеешь играть на лютне? – Айри глядела на парня, словно стражник – на пойманного воришку, который ещё смеет отпираться.
– Это как? – не понял тот. – Я что, каждому встречному-поперечному должен представляться: «Здрасте, я Стайни, играю на лютне и флейте...»
– Ещё и на флейте?! – Айри произнесла это так, что парень понял: плохи его дела.
А девчонка победно обернулась к Гекте:
– Трое – уже труппа! Я жонглирую, Эшшу танцует со змеями, и всё это под музыку!
– Эй, постой! – перебил её Стайни. – Меня кто-нибудь спросит, хочу ли я на публике бренчать?
– Спросят, – успокоила его циркачка. – Вот прямо сейчас и спрашиваю... Вот только не знаю, во что бы тебя нарядить почуднее, чтоб издали в глаза бросалось.
– Уймись. Остынь. Я не гожусь для цирка.
– Погоди, дай угадаю... – Айри подбоченилась. Её зелёные глаза облили парня презрением. – Ты прибыл в Энир, чтобы получить в наследство каменный дом и кучу золотых «кракенов», верно?
– Нет, но...
– Ты хочешь стать купцом и отрастить толстое пузо, а не честно зарабатывать весёлым ремеслом?
– Но я...
– Ты королевский троюродный племянник, тебе стыдно показаться на улице вместе с жалкими циркачами?
– Нет, я...
– Ну и всё. «Девчонку у колодца» сыграть сумеешь?
– Да я сто лет не держал лютню в руках! Пальцы загрубели, не слушаются!
– Это плохо, – признала Айри. – Это тебе придётся целыми днями играть, разрабатывать пальцы. Но пока сойдёт и так, как я в окно слышала.