– Да скажи ты ей! – вмешалась Гекта. – Она не из тех, кто со стражей шепчется.
Стайни замялся.
– Ловят тебя, что ли? – догадалась девочка. – Так ведь где и прятаться, как не на рыночной площади! Я тебе разрисую лицо цветной глиной – сам себя не узнаешь! Стражники будут бить в ладоши и бросать тебе монетки.
– А не боишься, что я какой-нибудь страшный злодей? – неожиданно для самого себя спросил с горечью Стайни. – Вдруг пожалеешь, что со мной связалась?
Айри и бровью не повела.
– Я тебя не на мусорной куче нашла, как сказала королева своей короне. Мы встретились в доме Гекты. Весь Энир знает, что у Гекты чутьё на людей. Злодея она бы за свой стол не посадила.
Стайни, сдаваясь, развёл руками:
– Я дурак. Сижу тут и думаю: как жить, где работу найти... А когда мне эту работу предложили, я затрепыхался... Словом, не знаю, будет ли с меня толк, но ты теперь моя хозяйка.
– Вот и славно... Эшшу, где ты? – Айри оглянулась, кинулась к стоящему у порога шаути, схватила за рукав, подтащила к Стайни. – Бабушка Гекта, вот моя труппа! Чем бы снаружи подпереть чердачную дверь, чтобы они ночью не разбежались?
– Но я сроду не выступал! И вот так, сразу... – вздохнул Стайни.
– Почему – сразу? Мы с утра на рыночную площадь не попрёмся. Утро – для циркачей время неподходящее. Народ в работе, в хлопотах, все занятые и злые, никому не до веселья. Ребятишки будут вокруг нас прыгать, но откуда у ребятишек деньги? А ближе к вечеру, когда у работяг на руках будет дневной заработок, на нас в охотку поглядят. Купят свой кусочек веселья и счастья. Так что быстро валите спать. Рано утром я вас подниму. До обеда будете репетировать, а мы с бабушкой попробуем поярче разукрасить вашу одёжку. И ещё надо купить немного краски. Отец перед смертью велел замазать на повозке его имя и написать просто «Цирк Шарго».
Она твёрдо, командно глянула снизу вверх на Эшшу и Стайни, каждому из которых была по плечо:
– Будем работать, парни!
Глава 8
– К нам, добрые жители Энира! К нам, красотки-молодки, почтенные старцы и их беспутные внуки! Эй-эй-эй, к нам скорей! Никак не получается стать богатыми, так будем хоть весёлыми! А там и удача подвалит – она весёлых людей любит! Стар и млад, бросай дела – зря я, что ли, к вам пришла?
Голос Айри звенел над толпой. Девочка стояла на повозке. Страусиха была уже выпряжена и поставлена в загон. На повозку с надписью «Цирк Шарго» положили доски. И теперь с этой «сцены» маленькая актриса зазывала публику.
Когда девочка замолкала, чтобы перевести дыхание, в дело вступал Стайни. Он сидел у колеса на откинутой приступочке. В руках – лютня, у ног – барабан.
Лютня была не такой, как та, что осталась дома, на Тайрене. Эта – больше, звук резче, звонче, грубее. Стайни не сразу к ней приладился.
Барабан и вовсе был незнакомый, странный. Он стоял в железной рамке, и бить в него надо было ногой. На носок башмака надевался специальный деревянный колпачок, и каждый пинок по барабанной шкуре получал звонкий, гулкий отклик. На рамке было закреплено что-то вроде погремушки, и если пнуть барабан ближе к рамке – получишь не только звук удара, но и громкий сухой шелест.
Айри утром поставила эту штуковину перед Стайни, сказала: «Пустяки, и ребёнок научится!» – и умчалась мастерить наряды. А новоявленный циркач всё утро приручал барабан. Оказалось, инструмент не так прост: может издавать звуки глухие и звонкие, громкие и тихие. Как ни странно, они неплохо сочетались со звоном лютни.
И теперь Стайни сидел боком у повозки, которая превратилась в сцену.
Поглядишь направо и вверх – увидишь, как отчаянная девчонка в кофточке и шароварах пляшет на узких досках. Такие шаровары поневоле надевают женщины, когда приходится заниматься мужской работой, при которой юбки мешают. Но у Айри шаровары яркие, красные, нарядные, издали бросаются в глаза.
Поглядишь налево – увидишь собравшихся зрителей... а что, неплохая толпа набежала. Правда, Айри предупредила: многие будут глазеть на дармовщину, не бросят ни монетки. А жаль...
Эшшу видно не было: он сидел по другую сторону повозки, на второй приступочке, и держал на коленях горшок со змеёй. Горшок они заняли у Гекты, а змею Эшшу поймал у реки. Он положил в горшок сырой мох, чтобы у драгоценной пленницы чешуя не пересохла, и завязал горлышко горшка куском ткани.
Рубаха и штаны Эшшу были (как и у Стайни) расшиты разноцветными лентами, которые замечательная Гекта принесла от знакомой портнихи. А лицо шаути было раскрашено красной и чёрной глиной. Причём раскраску он не доверил Айри: трудился сам, поглядывая на своё отражение в тазу с водой. Получилось отлично. Эшшу выглядел... не страшно, нет, но грозно. С таким лицом можно идти в бой.