Эру стоял, хмуро пялясь в землю. Истлевший окурок опалил ему губу. Эру сплюнул. Затем повернулся и медленно побрел следом за исчезающей вдали Хойей.
Глава 2
Первое падение мистера Квестинга
- Звонил доктор Форстер, сэр, - сказал Дайкон Белл. Он метнул на хозяина взволнованный взгляд. Когда Гаунт стоял, вздернув до ушей плечи и доотказа засунув руки в карманы долгополого халата, нужно было держать ухо востро. Актер вдруг резко обернулся, и бдительный Дайкон не преминул заметить, что ногу тот сегодня поутру подволакивает больше обычного.
- Ну! - прорычал Гаунт.
- Он сделал нам заманчивое предложение.
- Не поеду я на этот серный курорт!
- Вы имеете в виду Роторуа, сэр?
- А, он так называется?
- Он понимает, сэр, что вам нужно место поспокойнее. И поэтому подобрал нам уютный курорт в Нортленде. На западном побережье. Субтропический климат.
- И серная пневмония?
- Но, сэр, должны же мы вылечить вашу ногу.
- Да, должны. - Мгновенно преобразившись - качество, вызывавшее обожание зрителей, - Гаунт повернулся и весело похлопал своего секретаря по плечу. - Ты ведь, Дайкон, тоже соскучился по дому, верно? Хоть родом ты из Новой Зеландии, но тебя неудержимо влечет в Лондон. А мы вынуждены торчать здесь. Ужасное ощущение, да? Как будто кто-то из близких тяжело заболел, а ты не в состоянии к ним приехать.
- Да, в чем-то вы правы, - сдержанно произнес Дайкон.
- Пожалуй, я не стану тебя удерживать. Отправляйся домой, мой друг. А я подберу себе кого-нибудь из местного населения, - сказал Гаунт с оттенком грусти.
- Вы меня увольняете, сэр?
- Если бы они и впрямь поставили меня на ноги...
- Они поставят, сэр. По словам доктора Форстера, гидротерапия должна подействовать очень быстро, - повторил Дайкон слова врача. - Увы, в вербовочных пунктах меня уже видеть не могут. Не позволяют хоть чем-то помочь своей стране. А все из-за моего проклятого зрения. Можно, конечно, в какую-нибудь контору податься...
- Делай что считаешь нужным, - мрачно произнес Гаунт. - Брось меня здесь, на растерзание стервятникам. Все равно Англии от меня толка нет. Да.
- Но ведь вы собрали для фонда уже двенадцать тысяч фунтов, сэр. Если Англии этого мало...
- Я теперь - никому не нужная развалина, - промолвил Гаунт таким тоном, что даже Дайкон без труда припомнил финальную сцену-апофеоз из "Джен Эйр".
- Чего ты так гаденько ухмыляешься? - прогромыхал Гаунт.
- Меньше всего на свете вы напоминаете развалину, сэр, - улыбнулся Дайкон. - Пожалуй, я все-таки останусь, если вы меня не выгоните.
- Ладно, тогда расскажи про это ваше уютное местечко. Что-то мне подозрительна твоя хитрая физиономия. Что за каверзу вы мне подстроили? Признавайся.
Дайкон поставил свой атташе-кейс на письменный стол и раскрыл.
- Ваши поклонники сегодня превзошли себя, - сказал он, извлекая из кейса пачку писем и фотографий.
- Прекрасно! - расцвел Гаунт. - Обожаю, когда меня обожают. Сколько из них прислали свои бессмертные творения с просьбой помочь протолкнуть их на сцену?
- Четверо. Одна дама даже посвятила свою пьесу вам. Об инопланетянах.
- О Боже!
- А вот письмо от доктора Форстера с приложенным к нему письмом доктора Джеймса Акрингтона, медицинского светила с Харли-стрит. Может быть, взглянете?
- Господи, как меня воротит от всех этих светил.
- И все же будет лучше, сэр, если вы прочитаете.
Гаунт скорчил гримасу, но письма взял и опустился в стоявшее возле стола кресло. Дайкон следил за ним с некоторым трепетом.
Из сорока пяти лет своей жизни Джеффри Гаунт провел на сцене двадцать семь, причем последние шестнадцать - в утвердившемся качестве звезды. Прославившийся в амплуа героя-любовника, он затем быстро достиг сценических высот в интеллектуальных ролях. К его наивысшим достижениям относили поразительную способность доносить до зрителей не только пафос, но и скрытую музыку шекспировского слога. Среднего роста, темноволосый и поджарый, Гаунт не отличался необыкновенной красотой, но обладал двумя бесценными для актера дарами: величественно посаженной головой и изумительными руками. Что же касается его характера, то шесть лет назад Дайкон Белл, прослуживший к тому времени у Гаунта ровно неделю, отправил своему другу письмо, в котором описал нового хозяина такими словами: "Он горазд на выдумку, непредсказуем, влюблен в театр, необычайно одарен, скор на расправу и невероятно эгоистичен, но с каждым днем все больше и больше мне нравится". За все шесть лет службы у молодого человека ни разу не возникло повода усомниться в верности этой первоначальной характеристики.
Гаунт пробежал глазами записку доктора Форстера, затем внимательно прочитал письмо доктора Акрингтона.
- Черт побери, - вскричал он, - и где только Форстер откопал такого старого фигляра? Ты заметил, сколько яда он вылил на своих родственников? И такие помои Форстер называет рекомендацией! Предлагать мне полное отсутствие комфорта взамен на безграничную доброту ослов-домочадцев! Ха! Да ещё столь наглый выпад против меня в последнем абзаце. На месте Форстера я бы уничтожил это письмо, если, конечно, он и впрямь хочет запихнуть меня на свои дурацкие грязи. То же мне психолог.
- Психолог в данном случае я, - скромно потупился Дайкон. - Форстер и в самом деле хотел уничтожить это послание. Я же взял на себя смелость показать его вам. Я подумал, что если вы не остановитесь у Клэров, сэр, то никогда не получите возможность утереть нос доктору Акрингтону. А так хотелось бы сбить с него спесь.
Гаунт метнул на секретаря подозрительный взгляд.
- Что-то ты у меня сегодня слишком умный, приятель, - задумчиво проронил он.
- Как-никак, - убеждающе заговорил Дайкон, - он все-таки пишет, что "эта грязь и впрямь чудодейственна".
Гаунт захохотал, потом неловко дернулся, и тут же его лицо исказила болезненная гримаса.
Дайкон сочувственно покачал головой.
- Вот видите. Нет, сэр, мне все-таки кажется, что ради того, чтобы подлечить вашу ногу, стоит стерпеть некоторые неудобства. Да и книга продвинется.
- Да, в этом чертовом отеле я не сочиню ни строчки. Господи, до чего я же ненавижу отели! Слушай, Дайкон! - вскричал вдруг он. - А не махнуть ли нам в Америку? Поставим там "Генриха V". Они же просто обалдеют! "И Криспианов день забыт не будет отныне до скончания веков"* Да, положительно нужно сыграть "Генриха" в Нью-Йорке.
*Шекспир. "Король Генрих V", перев. Е.Бируковой.
- А не лучше ли вам сыграть его в Лондоне, сэр? На самодельных подмостках, для солдат, только что вернувшихся с поля боя?
- Разумеется, лучше, черт тебя дери!
- Тогда вам тем более нужно попытать счастья в этом местечке. А потом, залечив ногу, с новыми силами рвануть в... Лондон.
- Ты говоришь, прямо как моя впавшая в детство няня, - капризно произнес Гаунт. - Должно быть, вы с Колли сговорились, чтобы заманить меня в эту дыру. Кстати, где этот тип?
- Гладит ваши брюки, сэр.
- Позови-ка его сюда.
Дайкон куда-то позвонил, а минутой спустя дверь номера распахнулась и в её проеме возник тщедушный человечек с физиономией, напоминающей смятую детскую перчатку. Это и был Альфред Колли, камердинер и персональный слуга Гаунта. Прослужив у Гаунта уже много лет, он так и не усвоил лакейских привычек. Он относился к хозяину со смешанным чувством фамильярности, собачьей преданности и преклонения. Войдя, Колли повесил отутюженные брюки на спинку стула, повернулся, скрестил на груди руки и заморгал.
- Ты ведь, без сомнения, знаешь об этих дурацких грязях, да? - в упор спросил Гаунт.
- Да, сэр, - важно кивнул Колли. - Значит, мы решили поросятами заделаться?
- Я так не сказал.
- А пора бы нам подумать о здоровье, сэр. Спим-то мы уже не так, как в былые годы, верно? Да и ножка наша пошаливает.
- Иди к дьяволу, - беззлобно отмахнулся Гаунт.
- К вам там некий господин пожаловал, сэр. Внизу сидит. Портье предупредил, что вы никого не принимаете, но он сказал, что все-таки подождет, и передал свою визитную карточку. Ему растолковали, что это дохлый номер, что без предварительного уговора вы его не примете, а он со словами "очень жаль" устроился в кресле со стаканчиком виски и сидит там уже битый час, не спуская глаз со входа.