— Вот же ж блять, — только и успел сказать он, когда его ноги подкосились.
Одна нога была сломана, и он наконец это почувствовал, наверно, страх и мощный выброс адреналина притупляли боль, но сейчас она стала невыносимой. Но он подумал: "Я хотя бы чувствую боль, значит, я ещё жив." Он лежал на животе на самом краю обрыва и смотрел, как бульдозер с Големом скрываются под водой.
Уилсон подбежал к нему.
— Мы справились?
— Да, — ответил Бернард, — мы справились.
— Отлично, я в этом не сомневался…
— Да неужели?
— Ну, может, пару раз, но всё же закончилось хорошо. Слушай, сходи к погрузчику, у меня нога сломана…
— Чёрт.
— Ага, и не говори, — сказал Бернард, — сходи за ним и отвези меня к Стражу острова, кроме тебя это сделать некому.
— Но я не умею.
— В ковбоев ты тоже раньше не играл, но ведь смог.
— Да, ты прав, я такой. Жди здесь.
— Угу, а где же ещё, — съязвил Бернард.
Уилсон убежал.
Бернард снова посмотрел с обрыва вниз, он думал о Големе. Он был глубоко под водой в темноте, опускаясь всё глубже под тяжестью бульдозера, ему определённо конец. Он почувствовал, что возбуждение отступает, действие адреналина заканчивалось, и наступала адская боль. Он ещё долго лежал, чувствуя себя всё хуже и хуже. Он снова опустил взгляд с обрыва и увидел невозможное…
Голова Голема поднималась из бурлящего моря, его руки цеплялись за скалы, он с трудом карабкался наверх. Бернард помотал головой, он решил, что у него начались галлюцинации, но нет, он видел то, что видел. Голем взбирался по Большому спуску, впиваясь пальцами в острые уступы, медленно, но неумолимо он поднимался. Он по-прежнему был обвязан цепью, с которой сверкающими каплями стекала вода, а на другом конце цепи болтался бульдозер, будто детская игрушка на верёвочке. Бернард знал, что бульдозер весил почти пять тонн. Но Голем поднял его со дна и тащил за собой. Только сейчас он понял, что испытывал Уилсон.
— Это же невозможно, просто невозможно!
Но Голем поднимался по скале и тащил бульдозер с таким видом, будто он тащит детский велосипед в горку. Бернард попытался встать, но не смог, нога не слушалась, он подумал, что мог бы отползти, но его бы это не спасло. Учитывая скорость подъёма Голема, он и до ближайшего бы дерева не дополз. Он услышал шорох колёс погрузчика по гравию и рёв мотора. Бернард перекатился и увидел свет фар погрузчика.
Уилсон остановился, оставив свет фар включённым, выбрался из кабины и резво подбежал к Бернарду. — Посмотри, — сказал Бернард и указал рукой на край обрыва. Уилсон посмотрел.
Бернард поднял голову и увидел, как побледнел Уилсон.
— Чёрт! — Воскликнул Уилсон.
— Нам нужно спешить!
— Куда?
— В бункер!
— Ну он же придёт за нами, это всего лишь вопрос времени.
— Ага, зато мы проживём на пять минут больше, а ну вставай.
— Ты должен прикончить его.
— Я? — Переспросил Уилсон. — И как, прочитаю ему лекцию? Вот уж нет, приятель, мне нечего ему поведать. И вообще что я могу сделать, ты пойдёшь со мной. — Уилсон опустился рядом с Бернардом.
— Нет, послушай меня, его лоб, отметина на нём, ты должен стереть её.
— Ага, значит, сейчас он сюда заберётся, я возьму ножик, соскоблю с него символы, и всё будет заебись? Таков твой план? Пока что от твоих планов нам было мало проку, а конкретно этот худший из всех.
— Ну ты же ведь освоился с погрузчиком.
— Я не Тогл, я не ты, но, по ходу, всем насрать, я тут что, экзамен по вождению сдать должен? Ты точно только ногу повредил?
Бернард снова посмотрел вниз, Голем медленно приближался, его пальцы врезались в камень, как в мягкую штукатурку.
— Послушай, сынок, из-за ноги я не смогу взять управление на себя, ты ведь как-то сюда доехал и сможешь управляться с подъёмным механизмом, я наблюдал за тобой, ты сможешь опустить ковш и соскрести символы с его головы кромкой.
— Честно говоря, это хреновая идея, это же полный отстой.
— Мне кажется, достаточно только частично соскрести слово.
— Тебе кажется?
— Уилсон, у нас нет другого выбора, нужно попробовать, и, если мы спрячемся в бункере, мы лишь ненадолго отсрочим смерть!
— Вообще-то именно это я и планировал сделать.
— Когда он поднимется ещё немного, ты должен быть готов.
— Блин, мужик, я ведь хотел дождаться конца службы, сидя в саду среди цветочков,