Выбрать главу

Есть еще Рив — темная лошадка. Тоже не из богатых. Какой-то мрачный, какой-то разболтанный. Но ведет себя, во всяком случае, вполне прилично.

На подруг дочери он тоже не может пожаловаться.

Например, Зена: красавица, чемпион университета по плаванию. А как поет! (Не будь она подругой Тер, он бы и сам не прочь приударить за такой.) Матери у нее нет, зато отец — уважаемый в стране человек, сенатор, владелец адвокатской конторы, бывает у Лонга в гостях. Умный человек, все понимает. Не раз оказывал услуги и сам в накладе не оставался.

Лилиан тоже очень приличная девушка. Шумливая немного, так ей восемнадцать, в конце концов. И родители — симпатичные люди. Отец — руководитель отдела по борьбе с наркотиками городской полиции. Тоже бывает в гостях. Сидеть с ним за партией в бридж или вести светскую беседу — сплошное удовольствие.

Есть у Тер и другие друзья…

А вообще Тер вполне демократичная (как и он сам) девушка. К ней заходят порой и совсем, ну совсем какие-то бродяги. Например, та красотка, которая (неизвестно откуда взяв денег) поступила в университет, «чтоб хорошо выйти замуж». Она прямо признается в этом с очаровательной непосредственностью. Или одно время бывал здоровый парень. Он, чтоб учиться, мыл посуду в ресторане и все острил: «Вот получу диплом инженера, мне за мытье посуды больше платить будут». А сам все мечтал вернуться на завод. Да пока до третьего курса добрался, завод закрыли. Так он и исчез куда-то, перестал приходить. Даже есть один цветной, как его зовут, дай бог памяти, — Чин… Чин Ган…

Словом, отличная молодежь. Воспитанная, серьезная. Учится. И веселиться умеет.

Господин Лонг любит, возвращаясь домой, видеть в ярко освещенных комнатах, где звучит музыка и веселые голоса, всех этих симпатичных, красивых, элегантных молодых людей, которые его хорошо знают и ценят. Он вроде бы один из них, хоть и отец Тер. Лилиан — та прямо бросает на него иной раз взгляды, которые не следовало бы обращать к отцу подруги.

Господин Лонг поднимается на второй этаж, проходит в свою комнату, принимает душ, переодевается и спускается к «ребятам». Его встречают радостными возгласами. Тер (слегка раскрасневшаяся от пива) целует отца в обе щеки. Девушки следуют ее примеру, парни жмут руку.

Нет, они действительно любят господина Лонга, такого моложавого, всегда энергичного, веселого. Он не отец их подруги, он их старший товарищ. С ним можно поболтать о чем угодно, поделиться кое-какими маленькими тайнами, попросить совета.

Выпив пару коктейлей, господин Лонг покидает веселое общество и уходит в глубину дома, на кухню, обедать. Эта странная привычка, шокирующая его светских друзей, поражающая прислугу и умиляющая жену — обедать на кухне двадцатикомнатного особняка, — сохранилась у него с давних пор.

«Хочу видеть, как готовят мне блюда, не подсыплют лч отравы», — объясняет господин Лонг друзьям и весело подмигивает. Все смеются. И никому невдомек, что господин Лонг говорит правду. От тех тревожных времен, когда под мышкой носил он пистолет, в рукаве притянутый резинкой нож, а в кармане кастет, и пошла та привычка. Верить нельзя было никому — могли пристрелить из-за угла, заложить в мотор машины динамитную шашку, отравить. Скрываясь на потайных квартирах от конкурирующих банд, он сооружал под одеялом на кровати куклу, а сам спал в ванной. И всегда ел на кухне — внимательно наблюдал, как готовят.

Те времена прошли. Конкуренты давно почивают в могиле или сбежали в дальние страны. А привычка обедать на кухне осталась.

И, сидя за огромным деревянным столом, вдыхая запахи блюд, он с улыбкой прислушивался к долетавшим из гостиной голосам.

В гостиной веселье продолжалось. Наступил тот час вечеринки, когда собравшиеся, разбившись на пары или небольшие компании, располагаются кто у камина, кто за низкими столиками, кто на широких мягких диванах.

Тереза сидела в кресле, у ног ее уселся Дон. Возле них. на низком инкрустированном столике стояли пивные бокалы.

Румянец на щеках Терезы свидетельствовал, что бокалы те были не первые.

— Почему ты так уверен? — Она смотрела на Дона вызывающе, но было ясно, что сам предмет спора не имеет для нее значения. Ей нравилось поддразнивать своего поклонника, она получала удовольствие от самой беседы, как бы глядя со стороны, любовалась им и собою.

Они действительно были красивой парой. Тереза — высокая, гибкая, с рассыпавшимися по плечам блестящими светлыми волосами, с длинными стройными ногами, которые совсем не прикрывала кожаная мини-юбка. И Дон — черноволосый красавец, с загорелым лицом и ослепительной белозубой улыбкой. Он тоже был очень высок, этот лучший центровой университетской баскетбольной команды. И хотя он примостился у ног своей подруги, его голова достигала ее плеч.

С восхищением Дон смотрел на Тер, на ее волевое, как у отца, лицо с квадратным подбородком, с морщинкой над переносицей, с капризным тонкогубым ртом. Такое лицо могло бы отпугнуть своей твердостью. Но все скрашивали глаза. Где-то в самой глубине их притаилась доброта. И еще улыбка — сверкающая, веселая. А улыбалась она часто.

— Ну так почему ты так уверен? — повторила Тер свой вопрос.

— Да потому, что мы сильней, — лениво возразил Дон: ему не хотелось спорить.

— Это ты решил?

— Почему я? Это общеизвестно.

— Хвастун! — Тер щелкнула его в лоб. — «Общеизвестно»! Вот обставят вас, как детишек.

— Не обставят. — Дон взял ее руку и приложил к своей щеке.

— Обставят! — Она отняла руку. — Хочешь пари?

— Хочу, — неожиданно оживился Дон, — проигравший платит поцелуй.

— Великолепно! — расхохоталась Тер. — В любом случае ты в выигрыше.

— Почему я? Может быть, ты?

— Нахал! — Она опять щелкнула его в лоб. И вдруг нахмурилась. — Слушай, Дон, ты последнее время не приглядывался к Риву?

— Нет, а что? — Дон был озадачен.

— Тебе не кажется, что он какой-то другой. Словно скрывает что-то. Да и внешне, посмотри на него: какой-то серый, под глазами синяки. Можно подумать, что ночи напролет не спит.

— Вполне возможно. — Дон подмигнул. — Надо присмотреться к Лилиан, нет ли тех же симптомов…

— Да перестань! Я не шучу. Надо поговорить с ним. Он ведь не хотел приходить сегодня, еле уговорила. Вялый какой-то.

— Тебе в Армии спасения трудиться, — проворчал Дон. — Твоя специальность — душеспасительные беседы. Ну, может, занимался вчера поздно. Или влюбился. Кстати, ведь Лилиан ему действительно нравится. А она никак. Вот лучше б ты с ней поговорила.

— И поговорю!.. — Тер порывисто встала. — Сейчас пойду, велю приласкать его. Нечего…

— Лучше б ты сама кое-кого приласкала… — невесело пошутил Дон.

— Приласкаю, приласкаю, не плачь. У тебя завтра ответственная игра. Всякие эмоции вредны.

Она взъерошила ему волосы и решительным шагом направилась к Лилиан, беседовавшей с непрерывно краснеющим юношей в очках. Это был Рог. Дои с сожалением посмотрел вслед удаляющейся Тер, поднялся в свою очередь и направился к стойке домашнего бара. Он был спортсмен, соблюдал режим и крепкие алкогольные напитки не любил. Но любил пиво и под разными предлогами осушал за вечер пару бутылок — в пиве-де ферменты, способствующие развитию всяких полезных для баскетболиста качеств. Налив стакан, он огляделся. Взгляд его упал на Чина, «цветного». У него было какое-то длинное, трудно произносимое имя, из которого все запоминали только частицу «Чин». Так его и звали… Он сидел, как всегда, неподвижно и молча (он мог сидеть так часами, это всех устраивало). Огонь камина придавал его словно вылитому из меди лицу странный красный цвет, эдакий медный бог. Горбатый нос, тонкие губы, черные, тяжелые волосы — все в нем было экзотичным. И не по этой ли причине был вхож он в дом Терезы? А может, и нет. Это до университета пропасть разделяла тех, чьи родители зарабатывали в месяц двести монет, от тех, кто зарабатывал тысячу, а тех, кто зарабатывал тысячу, от тех, кто зарабатывал миллион. И поело университета будущий дипломированный инженер и, в силу семейных связей, президент компании прошел бы мимо бывшего однокашника, тоже дипломированного инженера, но всего лишь начальника цеха. В университете же (хотя попадают сюда по разным причинам) все они студенты, тут грани на время стираются, не совсем, конечно, но все же.