Бабуля, которой с переднего пассажирского сиденья открывался прекрасный вид на общее дорожное безобразие, конечно, громко оценивала поведение прочих участников движения, но мы на ее реплики уже не реагировали.
Все изрядно устали и очень хотели поскорее оказаться в нашем временном приюте.
Минут сорок мы ехали через город, потом еще с четверть часа катались по нужному району, все более злобно костеря странную турецкую манеру писать на дорожных табличках какие-то цифры вместо понятных названий улиц.
— То ли дело у нас! — ворчала бабуля. — «Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную» — все ясно и понятно. А тут не могли нормальные названия улицам дать? Что тут думать, вон инжир на углу растет — будет улица Инжирная! А там вон кизил — значит, Кизиловая! А это Финиковая! А это… гм…
— Это, кажется, фейхоа? — Мамуля присмотрелась к дереву и выжидательно замолчала, не ограничивая бабулю в словотворчестве.
— Пусть будет просто Цитрусовая, от фейхоа ничего приличного не образуется, — подумав, призналась та уже не столь задиристым тоном.
Наконец машинка приткнулась у белокаменного забора, в тени раскидистого цветущего куста, имени которого улица была наречена нами Олеандровой.
Неутомимая бабуля снова включила руководителя.
— Бася, помоги мне выбраться из машины, Алла, открывай багажник, Дюша, доставай чемоданы.
— А вы, Мария Семеновна, идите сразу внутрь, не стойте тут на жаре. — Трошкина попыталась вежливо спровадить нашего командира, но это ей, разумеется, не удалось.
— Поосторожнее с желтым чемоданом, он очень туго набит, может лопнуть. — Бабуля встала как вкопанная, явно намереваясь наблюдать за процессом разгрузки.
— Как я его понимаю, — пробормотала я.
Мое терпение тоже трещало по швам.
Трошкина открыла багажник и издала невнятное восклицание.
Выпавшая из ее рук сумка будто передразнила хозяйку, с похожим звуком шмякнувшись на асфальт.
— Что? — Бабуля, конечно, ничего не могла пропустить.
— Кто, — поправила ее Алка и отступила от открытого багажника.
— Где? — Мамуля к нему подступила.
— Как? — изумилась я.
В багажнике, не слишком удобно расположившись среди разнокалиберных чемоданов, с закрытыми глазами лежал незнакомый гражданин.
Уточню, это важно: незнакомый лично мне. На бабулин закономерный вопрос «А это еще кто такой?!» он отреагировал в высшей степени адекватно — открыл глаза и приветливо молвил:
— Здрасьте, Марьсеменна!
— Что? — бабуля неподдельно озадачилась и повторила, щурясь: — Вы кто такой?
— Да Витя же, — ответил незнакомец и, оставаясь в позиции лежа, благовоспитанно шаркнул ножкой, неосторожно пнув проблемный желтый чемодан. — Я Витя Капустин из вашего пятого «Б»!
Желтый чемодан громко крякнул и изумленно раззявился, лаконично и ясно выразив наши общие чувства.
Внезапное явление Капустина народу вызывало вопросы, но задавать их мы с Алкой не спешили.
Не потому, что нам было неинтересно, каким образом в компанию наших чемоданов затесалось инородное тело, да не чье-нибудь, а легендарного Вити.
Просто, во-первых, мы ужасно устали и очень хотели поскорее оказаться в кондиционированных помещениях тихой уютной квартиры. А во-вторых, можно было не сомневаться, что все нужные вопросы своему ученику задаст его бывшая классная. И, если экс-пятиклассник Витя ответит неудовлетворительно, строгая Мария Семеновна не затруднится резюмировать: «Садись, два!», потребовать дневник, влепить в него «пару» и вызвать в школу родителей.
— Хотя живы ли они еще, — усомнилась Трошкина, с которой я поделилась этой мыслью по дороге к рецепции. — Виктору, как я понимаю, самому уже лет шестьдесят, его родители вполне могут быть на том свете, а оттуда их лучше не вызывать.
Она боязливо поежилась, а я подумала, что этим сюжетом надо бы поделиться с мамулей. Она из него шикарный ужастик сваяет, будет нашей семье очередной вкусный торт и деньги на новое путешествие.
Мамулю, бабулю и Витю, общими усилиями извлеченного из багажника, мы оставили на беломраморной скамье под сенью просторного и ароматного зонтика старой пинии. Там было прохладно, пахло разогретой на солнце сосновой смолой и цветами, над струями поливалок, орошающих газон, висела радуга, а от спрятанного за живой изгородью бассейна доносился манящий плеск. Посидеть четверть часика в таком приятном месте — сплошное удовольствие. Я не думала, что процесс нашего заселения может затянуться: жилье мы выбрали недешевое, что предполагало соответствующее отношение к гостям.