Я переместился к ларьку с кофе — ситуация прояснялась. Однако, требовалась дополнительная информация, а потому…
— Крепкий, без сахара, пожалуйста, — попросил я, протягивая рубль.
— Будет тебе крепкий, генацвале! — откликнулся мужчина из горячего, как пекло, нутра ларька.
Там, на песке, стояли маленькие турочки, в которых бурлил дьявольски черный кофе. Когда он сварился, и мне в ладонь высыпалась сдача, а на прилавке появилась белая чашечка в блюдечке, тот самый седой товарищ как раз возвращался к месту за нардами. Видимо, дела с Эрнестом товарища порадовали и лицо его излучало благодушие.
— А это кто? — довольно бесцеременно поинтересовался я, беря в руку чашечку. — Какой-то солидный человек, раз к нему из Горсовета бегают?
— О! — сказал советский грузинский бариста. — Это товарищ батоно Папуашвили, из парткома. Второй секретарь! Торговлю курирует! Очень солидный человек, очень!
Торговля, Эрнест, Папуашвии, Постолаки, Анакопия — всё это вертелось у меня в голове, и, казалось, вот-вот должно было прийти озарение и чистый свет катарсиса должен был политься в мой разум, но в этот момент в мой желудок полилось кофе, а потом — едва не полилась кровь из глаз.
Я, кажется, прочувствовал на себе ощущения Астерикса и Обеликса, котрые хлестали волшебный напиток друидов! Все волосы у меня на теле встали дыбом сердце принялось танцевать лезгинку внутри грудной клетки, а глаза вылезли из орбит:
— Диди мадлобт! — сказал я аккуратно поставив чашку на прилавок.
Руки мои дрожали. Сколько молотых кофейных зерен он всыпал в турку, чертов алхимик? Пуд?
— Всегда пожалуйста, — радостно ответил этот магистр зельеварения.
Пытаясь не подпрыгивать на ходу, я устремился за угол Горсовета — как раз туда, где скрылся Эрнест. Нужно было стараться не отсвечивать, а потому, осторожничая, я едва не упустил момент, когда уже знакомая черная «Волга» с моим соседом по комнате, восседающим на переднем сидении, вырулила со стоянки.
Краем глаза заметив анакопийское такси — традиционное, с красной крышей, рванул к шоферу, который только-только раскурил сигарету.
— Вон за той машиной — поедем?
— Ты что — шпион? — спросил он с непередаваемой апсарской интонацией.
«Ты чтО — Ш-Ш-ШПИОН?!» — примерно так это прозвучало.
— Журналист! — взмахнул я редакционным удостоверением. — «Комсомольская правда»!
— О! Это другой разговор! Садись, поехали!
И мы поехали. Водитель был худощавый, с четкими чертами живого лица, крепкими загорелыми предплечьями. Лет таксисту было слегка за сорок, и звали его Тимур. Первым делом он жутко оскорбился, когда я попробовал пристегнуться ремнем безопасности:
— Э! Ты что, думаешь, я водить не умею, что ли? Зачем меня обижаешь? Я в такси десять лет работаю, две аварии только имею, и те — не по моей вине! Я по горам еду, сто держу до самого Сочи, видишь — живой, здоровый!
Меня это не обнадежило, если честно… А вот его умение держать дистанцию и при этом не терять из виду черную «Волгу» — впечатляло.
— Ты знаешь, за кем едешь? — спросил Тимур.
— Пассажира знаю, водителя — нет.
— И что, как пассажир?
— Мутный, — пожал плечами я.
Вот уж с кем не стал бы откровенничать, так это с таксистом! Жизнь научила… Хотя есть среди них отличные мужики, но минский товарищ по имени Николай мне еще долго вспоминаться будет.
— Пассажир, значит, мутный… Знаешь, дорогой, водитель там тоже мутный. Я бы не стал за ним ехать, если бы ты червонец не пообещал!
Я обещал ему червонец? Вот новости! Но делать было нечего: пришлось рыться в карманах в поисках десятки.
— Червонец — вот он! — сказал я. — А чья машина-то?
— Машина Госагропромовская! Хочешь — скажу куда мы едем? — прищурился Тимур, поглядывая на купюру. — На Яштухский склад! Вот это я мамой клянусь, точно так будет! Гляди — поворачивает на Яштух! Точно! Давай червонец.
— Вот он — червонец, отдам, какие проблемы… А на складе том — что имеется?
— Как что? Ты куда приехал — в Сыктывкар или в Апсару? Это Госагропром! Он всё имеет! Хочешь — мандарин, хочешь — апельсин, хурма, королёк, гранат… Фундук имеет тоже, фейхоа имеет, инжир… Каждый сезон — свой фрукт! Ты что — нерусский? Это надо объяснять?
— Я полешук, — усмехнулся я.
— Какой полешук? — удивился апсарец. — Что такое полешук?
— Ну вот знаешь — есть грузины, а есть — сваны…
— Как не знать! У меня сосед — сван!
— Так вот есть белорусы, а есть — полешуки. Понимаешь?