«Итак», — резко спросил Шон, — «что мы теперь будем делать?»
«Мы?» — спросил О’Брайан с ехидной ухмылкой. «О, мы никуда не ходим».
Разоружив нас обоих, он погнал Роджера вперед, пока мы не оказались на расстоянии всего трех-четырех метров друг от друга.
Я видел, как по вискам О’Брайана стекает пот. Я понял, что он взбудоражен не только страхом, но и волнением. Я уже видел этот взгляд раньше, и он меня ужаснул.
За долю секунды до того, как он успел пошевелиться, я понял, что он собирается сделать. У меня не было времени ни среагировать, ни как-то вмешаться.
Я мог лишь стоять рядом с Шоном и с ужасом наблюдать, как О’Брайан перехватил Роджера, крепко сжав его горло предплечьем. Он посмотрел прямо на Шона и улыбнулся.
Затем он выстрелил брату в спину в упор.
Тело Роджера дернулось от шока, конечности запрыгали. Он издал короткий икотливый кашель, затем его глаза закатились, оставив открытыми только белки, и он камнем повалился вниз.
О’Брайан отпустил его и позволил мальчику упасть, даже не взглянув на него, словно тот был всего лишь небрежно брошенной обёрткой. Его взгляд не отрывался от напряжённого лица Шона, а на его лице не сходила дикая радость.
Шон стоял неподвижно, застыв. Мы оба смотрели на сгорбленную фигуру, отчаянно ища хоть какой-то проблеск жизни. Легкий ветерок ерошил прядь волос Роджера. Кроме этого, ничего не происходило.
Он приземлился полулёгким ничком, протянув к нам одну руку, пальцы сжались в земле. В воздухе висел густой, резкий запах кордита. Дыра на спине куртки Роджера, окружённая ожогами от замаскированного дульного пламени, казалась неопровержимым подтверждением.
Я взглянул на Шона, но ничего не понял по его мрачному лицу. Жилета, конечно же, должно было хватить, чтобы спасти мальчика. Неужели они работали на таком близком расстоянии без упомянутых им дополнительных пластин?
Я оглянулся на Роджера, но он по-прежнему не двигался.
«Сволочь», — прошептал Шон, давая мне ответ. Я оцепенело повернула к нему голову, увидела в его намерениях холодную смерть и вдруг так испугалась за него, за то, что он может сделать, что меня словно сбросили в зимнее море. «Клянусь, ты будешь гореть за это в аду».
«Вполне вероятно», — усмехнулся О’Брайан. «Но сначала увидимся там».
Часы остановились. Я повернул голову назад, как мне показалось, очень медленно, и с лёгким отстранённым интересом наблюдал, как О’Брайан начал поднимать пистолет для выстрела.
Мой разум пронесся вперёд, словно поток данных по модему. Один из вариантов действий внезапно возник в голове, почти ослепляя своей интенсивностью.
Когда я потом попытался это проанализировать, все показалось мне настолько хладнокровно простым и настолько просто хладнокровно простым, что долгое время любая мысль об этом заставляла меня содрогаться.
Когда О’Брайан поднял руку, мои ноги уже начали двигаться. Я почувствовал, как мой вес медленно переместился с равномерно расставленных ног на левую. Грубая подошва ботинка слегка прогнулась, упираясь в землю. Я воспользовался этим, чтобы перевернуться боком.
Я чувствовал, как моё сердце колотится в ускоренном темпе. Я слышал грохот в ушах. Рёв моего затаённого дыхания, когда оно обжигало лёгкие.
Всё это время я не спускал глаз с О’Брайана. Внимательно следил, как рука с пистолетом FN опустилась. Я остро ощутил, как побелела кожа на костяшках его пальцев, когда он начал сильнее нажимать на спусковой крючок.
Я не собирался добираться до О’Брайана. Он был слишком далеко. Однако я достиг своей настоящей цели, совершив безрассудный прыжок перед Шоном, вытянув руки по бокам, словно сдаваясь.
В этот момент я скорее почувствовал, чем увидел, как Шон начал двигаться, как будто услышал скрежет воздуха, когда он воспользовался предоставленным мне укрытием, чтобы нырнуть за «Глоком» с единственным заряженным патроном.
Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть выражение лица О’Брайана в тот момент. Мимолетное раздражение, быстро исчезнувшее, когда он понял, что моё вмешательство было временным. И от него легко избавиться.
Затем он дважды выстрелил мне в грудь.
Я увидел дульную вспышку, вылетевшую из ствола, когда первый снаряд в цельнометаллической оболочке вылетел со скоростью триста шестьдесят метров в секунду. Слишком быстро, чтобы человеческое ухо успело уловить звук выстрела. Я уже отреагировал на первый удар, прежде чем кто-либо его услышал.
Я не могу точно описать, каково это — быть обстрелянным, когда на тебе надет бронежилет, не оснащенный керамической пластиной.
Во-первых, чертовски больно.