Почему-то я ожидал, что меня отбросит назад. Вместо этого моё тело, казалось, просто поглотило двойной удар изнутри, обрушившись, словно многоквартирный дом, рушащийся под искусно размещёнными зарядами подрывников.
Кажется, я слышал чей-то крик, когда падал.
Не помню, как упал на землю. Должно быть, так и случилось, потому что в следующее мгновение я уже лежал на спине, а какой-то неудобный половинчатый кирпич сжимал мне шею. Дышать было трудно и адски больно. Я жадно хватал воздух короткими, бесполезными штанишками, словно у меня только что начались роды.
Честно говоря, поначалу я понятия не имел, насколько сильно меня ранило. У меня не было никакого прошлого опыта, на который можно было бы опираться. Вся передняя часть моей груди горела ослепительно-белым жаром. В глазах зазвенело, всё зернисто. Я видел только небо, окрашенное в оранжевый цвет далёкими натриевыми фонарями и отражающимися в облаках пожарами на соседней улице.
Затем меня пронзил ещё один выстрел. Он показался мне гораздо громче первых двух, настолько громким, что я вздрогнул, что, как я обнаружил, было совершенно плохой идеей.
Издалека до меня донеслись звуки драки.
Кто-то кричал от боли и гнева. Раздались хлюпающие удары и хрипы. Глухой, приглушённый треск ломающейся кости и последний пронзительный, скулящий крик.
Я слушал эти шумы так, словно это были звуковые эффекты в радиопостановке.
Половина моего разума кричала мне, чтобы я встал и присоединился. Другая половина говорила мне, что еще одна минута отдыха не окажет существенного влияния на исход событий.
Я начал терять сознание, шум становился все более отдаляющимся, таким же нематериальным, как крики чаек, кружащих над плугом.
Только когда я проскользнул под последний слой, я услышал четвертый и последний выстрел.
К тому времени я уже не мог понять, было ли это реальностью или воображаемым. Как бы то ни было, это уже не казалось таким уж важным. Зрение темнело по краям, словно горящая бумага. Тьма хлынула мне навстречу, и я с благодарностью, как трус, поддался ей.
***
«Чарли! Давай, вернись ко мне!»
Постепенно я почувствовал, что меня кто-то трясёт. Почему они просто не могли оставить меня в покое? Мне было комфортно. Тепло и сухо.
Меня снова встряхнули, на этот раз сильнее, и я понял, что на самом деле замерзаю, а этот проклятый кирпич всё ещё лежит у меня под шеей. В довершение всего, я почувствовал на лице первые капли очередного дождя. Просто здорово.
Я медленно открыла глаза и увидела лицо Шона всего в нескольких дюймах от себя. Его нос был окровавлен, а над правым глазом виднелся глубокий порез.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что влажность, которую я ощущала, была вызвана его слезами, которые свободно текли по его щекам и капали на меня.
Я медленно поднял руку и грязным большим пальцем вытер одну из них.
Я с чувством некоторого удивления осознала, что впервые вижу его плачущим.
«Господи Иисусе», – наконец выдавил он. Голос его дрогнул. «А вдруг он выстрелил в голову!»
Я одарила его чем-то вроде дрожащей улыбки. «Он недостаточно хорош, и он хотел убедиться», — сказала я, пытаясь сесть.
Внезапная острая боль в груди заставила меня ахнуть. Я посмотрел вниз и увидел две маленькие дырочки спереди на своей толстовке, не больше кончика моего пальца. Это был отрезвляющий момент, но, по крайней мере, у меня не было такой же дырочки сзади.
Первый удар О’Брайана пришёлся точно по центру и, как я позже обнаружил, раздробил мне грудину. Вторым он воспользовался, как это часто бывает, когда люди не привыкли к механизму выброса стреляных гильз и не компенсировали его. Пуля ударила примерно на три дюйма выше и правее меня, оставив на мне необычный синяк в области декольте, но серьёзных повреждений не нанесла.
Шон молча посмотрел мне в глаза. Он, насколько мог, одной рукой помог мне стянуть толстовку через голову. Он расстегнул липучки, чтобы освободить жилет, и стянул его с моего тела.
Внутри грудной клетки на поликарбонатном листе имелись углубления глубиной в два дюйма, которые точно соответствовали синякам, которые я уже чувствовал.
Сам жилет был изорван и порван, сквозь дыры виднелась жёлтая кевларовая подкладка. Когда Шон отбросил его в сторону, мне показалось, что я услышал металлический звон остановившихся патронов, звенящих где-то в подкладке. Я мысленно сделал себе заметку – забрать их. Какой-нибудь сувенир.
Затем я взглянул мимо него, и мое сердце екнуло при виде двух неподвижных фигур, лежащих рядом со мной на земле.
«Как Роджер?»
«С ним всё в порядке», — Шон кивнул в сторону безжизненного тела брата. «Он потерял сознание. Возможно, сломал пару рёбер, но с ним всё будет хорошо».