Макмиллан кивнул с насмешливой полуулыбкой, которая дала мне понять, что он тоже не поверил ни единому слову, но счёл попытки понять причину моей лжи, вероятно, более красноречивыми, чем прямой ответ. Развернувшись на каблуках без дальнейших комментариев, он направился по подъездной дорожке к терпеливо ожидавшему его коллеге.
Я закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Если я хотел снова встретиться с Макмилланом, не попав под арест, мне нужно было научиться лгать гораздо убедительнее.
Либо это, либо мне придётся найти ответы. И как можно скорее.
***
Час спустя я стучался в другую дверь, на другой улице, ничем не отличавшейся от той, которую я только что покинул. Те же заброшенные кирпичные дома с галькой. Тот же обшарпанный парк сломанных машин и заросшие, заваленные мусором сады. Пейзаж, возможно, выглядел в целом так же, но атмосфера была совершенно иной.
В отличие от Лавандовых садов, в поместье Копторн не было ни одного чернокожего или азиата. Возможно, когда-то они и были, но в вашем почтовом ящике столько зажигательных бомб, что вы успеете их задушить, прежде чем поймёте намёк и уберётесь.
Пусть я и не был азиатом, но всё же выделялся на фоне Копторна, как заноза в большом пальце. Прошло всего несколько минут, прежде чем моё присутствие на территории поместья было зарегистрировано.
Группа чумазых детей, игравших в футбол посреди дороги, заметила меня первой. Они использовали в качестве ворот удачно припаркованный фургон Astra, но, судя по вмятинам на боку, их вратарь не был на ногах.
Слишком много. Когда я проходил мимо, вся группа бросила свою игру и замерла, словно стая сурикатов.
По мере того, как я продвигался вглубь поместья, кто-то постоянно слонялся поблизости, словно невзначай наблюдая за моими передвижениями. Если бы я этого не ожидал, это могло бы показаться естественным, но я знал, что по сравнению с системой кустового телеграфа на Копторне любая полноценная военная коммуникационная сеть покажется парой консервных банок, соединённых верёвкой.
Жители Лавандер Гарденс, если бы они серьезно намеревались организовать собственную местную реакцию, могли бы многому научиться на примере четкой координации, продемонстрированной в Копторне, но чтобы увидеть это своими глазами, им бы понадобился бронетранспортер.
Единственное, что меня смущало, — жители Копторна не так уж пристально за мной следили, потому что считали меня потенциальным грабителем, угонщиком или вандалом. Их больше беспокоило, что я могу быть из социальной службы или полиции.
Я старалась не показывать, что проявляю слишком много интереса к домам. Я просто держала голову опущенной и шла, словно точно зная, куда иду, и имея полное право там находиться.
Я вздохнул немного легче, когда наконец открыл прогнившие ворота и пошел по короткой, покрытой лишайником бетонной дорожке, ведущей к дому в середине террасы, в котором, судя по местному телефонному справочнику, жила мать Шона.
Когда я переехала в Ланкастер, я понятия не имела, что Шон родом оттуда. За то время, что мы были вместе, он почти ничего не рассказывал мне о своей семье. Меня, конечно же, никогда не брали домой, чтобы познакомиться с ними.
Мы, правда, ходили смотреть мой дом. Провели выходные у моих родителей в Чешире. Контраст между их увитым плющом георгианским домом, круговой гравийной дорожкой и безупречным регулярным садом был разительным, в сравнении с обветшалым поместьем передо мной. И всё же я задумалась, что он на самом деле обо мне думал, почему не хотел, чтобы я его видела.
Не то чтобы выходные с родителями были хоть сколько-нибудь удачными.
Моя мать не знала, что и думать о том замкнутом, тихом солдате, которого я ей представил. Что касается отца, то, возможно, они были слишком похожи друг на друга, чтобы по-настоящему поладить.
Он точно изучил прошлое Шона и позаботился о том, чтобы молодой человек тонко чувствовал пропасть между нами. И всё же, действительно ли Шон…
Думаете, я бы свысока посмотрел на его собственный семейный дом?
Итак, пауза, прежде чем кто-то открыл входную дверь, была достаточно долгой, чтобы я успел начать планировать организованный отход. Затем занавеска в эркере переднего окна отодвинулась, и пара маленьких головок уставилась на меня через подоконник.
Я улыбнулся и помахал рукой, и головы скрылись из виду. Это всё равно не означало, что там был взрослый. На Копторне было больше бездомных малышей, чем можно было бы отдать украденную из магазина коробку сухарей.