У меня, похоже, не было особых проблем с кожей, но вместо этого я увидел только шрамы.
Похоже, у меня на руках и торсе их накопилось целая коллекция. Они были нанесены острыми лезвиями самых разных форм, и все они были нанесены со смертельным намерением. К сожалению, ни одна из них не была получена в ходе обычной хирургической операции.
Самая серьёзная рана тянулась вдоль основания горла, от точки чуть ниже правого уха до кадыка. Тонкая бледная линия, пересеченная исчезающими швами, словно на старом рисунке монстра Франкенштейна.
Конечно, это не самая красивая вышивка, которую я когда-либо видела, но меня беспокоил не внешний вид. Я и так никогда не считала себя красавицей. Я не особо увлекаюсь косметикой, а моей причёске приходится выдерживать постоянное сдавливание под мотоциклетным шлемом.
Нет, больше всего меня беспокоило то, что означали эти шрамы.
Насколько близко я был к смерти, и как низко мне пришлось пасть, чтобы выжить. Я поклялся, что больше никогда не окажусь в подобной ситуации, и тщательно перестроил свою жизнь, чтобы обеспечить себе это.
Но когда возникла необходимость — или, по крайней мере, возможность — я, не тратя времени на размышления, сразу же бросился в бой.
Ко мне вернулись воспоминания о моих действиях в саду Фаримана и Шахиды. Как легко я отказался от разумных доводов в
в пользу насилия. Я бы сразу же опустился до уровня Лэнгфорда.
О чем, черт возьми, я думал?
Я не думал, то есть не думал, вот в чём была проблема. Я действовал инстинктивно, в ответ на предполагаемую угрозу. Несомненно, мои бывшие армейские инструкторы были бы в восторге, что все эти месяцы тренировок принесли плоды в таком агрессивном, павловском стиле, даже когда я уже дольше не носил форму, чем носил.
Что касается меня, я был в ужасе.
Наконец, я достаточно отряхнулся, чтобы одеться, и спустился вниз, где меня встретил встревоженный Пятница, который, как обычно, пытался убедить меня, что он испил половину за ночь. Я подобрал почту, проходя мимо входной двери, а затем пошёл на кухню, а собака шла по моим пяткам.
Чтобы хоть немного успокоиться, я высыпал две горсти собачьего печенья в алюминиевую миску, которую риджбек вскоре с энтузиазмом принялся вертеть мордой по линолеуму. Я наполнил чайник и, дожидаясь закипания, заглянул в почту.
Помимо обычного хлама, было напоминание для жителей
Заседание комитета, посвященное росту преступности в поместье, должно было состояться в задней комнате паба неподалеку, в семь тридцать вечера того же дня.
Тот, кто это сделал, должен был знать мое нежелание даже косвенно вмешиваться в дела, требующие руководства со стороны комитета.
Они добавили к моему экземпляру личный призыв, нацарапанный красной шариковой ручкой сверху и снизу на одном поле.
«Мисс Фокс, — говорилось в нём, — мы все были бы очень благодарны (подчёркнуто дважды), если бы вы пришли на встречу, особенно в свете событий прошлого вечера. Большое спасибо».
Далее должна была последовать подпись, но это могло быть что угодно.
Я перечитал листовку до конца, но, кроме времени и места, там ничего не было сказано. Я пожал плечами. Формально я не был жителем, поэтому не считал разумным идти на их встречу и вмешиваться, несмотря на личные приглашения.
В конце концов, я прикрепил его к пробковой доске на кухне Полин вместе с немного размытыми фотографиями пятницы. Фотографии были сделаны в помещении со вспышкой, и либо бедный пёс был тайным порождением Сатаны, либо на него сильно повлиял эффект красных глаз.
Там же были приколоты купоны на скидку на обезжиренный замороженный йогурт, страницы с данными о калорийности продуктов из клуба похудения Полин и карточка с датой её следующего визита к парикмахеру. Без сомнения, кто-то более талантливый в искусстве, чем я, мог бы изучить эту доску и рассказать вам всё, что нужно знать о жизни и характере Полин.
Я знала её чуть больше года, но она была из тех людей, к которым сразу проникаешься симпатией: она была полна энергии и энтузиазма, стремилась к новым впечатлениям. Думаю, жизнь Полин сложилась бы совсем иначе, если бы её муж, с которым они прожили двадцать пять лет, не сбежал с девятнадцатилетней менеджером по телемаркетингу.
В то время как большинство женщин в возрасте сорока восьми лет так и не оправились бы от этого разрушительного события, для Полин оно стало совершенно новым шансом на жизнь. Она начала посещать занятия по похудению и закрашивать седину. Она даже закрутила роман с парнем, который ездил на Harley Davidson, и записалась на курсы самообороны.