Он позволил своему «Чероки» свободно катиться вниз по холму мимо новой автобусной станции, перестраиваясь в сторону Моркамба и не отрывая глаз от дороги, поэтому было трудно понять, о чем он думал.
«Был телефонный звонок, — наконец сказал он. — Судя по всему, сразу после трибунала. Женщина. Она позвонила в караульное помещение в лагере, желая поговорить со мной. Когда ей сказали, что я не могу быть на связи, она попросила передать сообщение. Сказала, что я не должен был допустить, чтобы это случилось с тобой. Сказала, чтобы я не был таким жестоким и не игнорировал твои звонки. Что если я ещё что-то к тебе чувствую, я должен связаться с тобой».
У меня по коже побежали мурашки. «Вот чёрт», — пробормотал я. «Им ведь после этого никто не нужен был, чтобы нарисовать им схему, правда?»
«Нет», — сказал он нейтральным голосом. «Осмелюсь сказать, что нет».
Движение замедлилось там, где две полосы слились в одну на противоположном от моей квартиры берегу реки. Я смотрел в окно на зубчатые бледно-голубые опоры нового пешеходного моста «Миллениум», перекинутого через реку, но не успел разглядеть ни одной его части.
«Итак, есть идеи, кто это был?» — спросил я через некоторое время.
«Этого мы не знаем», — сказал Шон. «Звонок поступил по внешней линии, но это всё, что мой собеседник смог мне сказать. Кого вы подозреваете?»
Я пожал плечами. «Сложно сказать, не слыша голоса, был ли он злонамеренным или искренним. В словах чувствуется беспокойство за моё благополучие, но это может быть просто ловким способом скрыть намерение».
Я сглотнула, с тревогой обнаружив, что вот-вот расплачусь. Будь я проклята, если расплачусь перед Шоном. Вместо этого я с удивительным спокойствием произнесла: «Этот звонок не мог причинить мне большего вреда, чем тогда».
«Полагаю, это мог быть кто-то, связанный с одним из замешанных в этом мужчин», — сказал Шон. «Подстроенное дело, чтобы замутить его для вас. Вы мне не сказали…
«Кстати, Хакетт был одним из них», — добавил он. «Он всегда казался мне мерзким типом».
У меня мгновенно свело шею и плечи, и я услышал грохот собственного пульса в ушах. Страх камнем лежал у меня в желудке.
О Боже, что еще он узнал?
«Я всё ещё не исключаю Льюиса и Вулли из числа кандидатов», — продолжил он, словно не замечая моей реакции. «Боюсь, не секрет, что они вас невзлюбили. Вы были в другой лиге, и это было заметно».
«Если бы я знала, к чему это приведет, я бы с радостью перешла в конец класса», — сказала я, стараясь не дать горечи вырваться наружу.
«Нет, не стал бы», — тут же ответил Шон. Он бесстрастно взглянул на меня. «Я знаю, как устроен твой разум, Чарли.
Либо ты хочешь побеждать, либо не хочешь играть». Он выдавил улыбку, которая одновременно иронизировала и над ним самим, и над мной. «В этом отношении мы очень похожи».
«Именно поэтому ты ушёл?»
«Не совсем», — сказал он. «В конце концов я понял, что мне просто нравится дышать».
Девятнадцать
Мы не разговаривали до тех пор, пока не проехали Моркамб и не направились дальше, в сторону Хейшема. У Шона было три варианта, которые он хотел опробовать, и первые два оказались безрезультатными.
«Если эта поездка провалится, мы вернёмся к исходной точке», — сказал Шон, когда мы подъехали к последнему адресу. Он посмотрел через лобовое стекло на мрачный трёхэтажный жилой комплекс перед нами. «Ну ладно, покончим с этим. У меня такое чувство, что если мы задержимся там слишком долго, к тому времени, как вернёмся, колёса сойдут».
Мы оставили «Чероки» на разбитом асфальте и направились по заваленной мусором траве к наружной лестнице в конце квартала. Мы молча поднялись по ней на верхний этаж, перешагивая через мокрый мусор, разбросанный по каждой открытой лестничной площадке.
Квартира, которую мы искали, находилась в центре ряда. Шон постучал в обшарпанную входную дверь, а я старалась не слушать, как в соседней квартире раздавались крики.
Наконец дверь открыла девушка, ещё не достигшая подросткового возраста, с младенцем на правом бедре. У неё были гладкие светлые волосы, собранные в хвост, и остатки заячьей губы. При виде Шона её глаза расширились, а рот сложился в беззвучное «о».
Она попыталась захлопнуть перед нами дверь, но Шон уперся в неё плечом, прежде чем она успела хоть что-то сделать. Хлипкая ДВП отскочила от него, и он продолжал наступать, неудержимый, как грузовик, и примерно такой же сострадательный. Девочка отступила назад по узкому коридору, прижимая к себе ребёнка.
Я переступил порог вслед за ними и плотно закрыл за собой дверь.
«Ты не можешь врываться сюда в таком виде, Шон», — запротестовала девушка высоким от паники голосом.