Я повернул ключ в замке зажигания, снял ручной тормоз и включил передачу заднего хода на автоматической коробке передач. Я забыл прикрыть тормоз, когда это делал, и «Патрол» резко дернулся назад, когда включилась передача. Я чуть не врезался этой чёртовой штукой в стену одного из домов, и, судя по конструкции, зданию пришлось бы ещё хуже.
Шон застонал от грубых движений, но у меня не было времени на изящество.
Наконец, мне удалось собраться с духом, включить фары и выехать из дома. Господи, я не водил ни одной четырёхколёсной машины с тех пор, как демобилизовался из армии. По крайней мере, «Патрол» был немного более продуманным, чем старые «Ленд Роверы», на которых я тогда ездил.
Я изо всех сил старался, чтобы наш отъезд выглядел обыденным. Выехав из промышленной зоны, я свернул в противоположную сторону от объекта и пошёл по узкой улочке, словно это было совершенно нормально и я имел полное право там находиться.
Все это время я напрягал слух, чтобы услышать первый вой сирен.
Я взглянул на «Глок», который лежал там, где я его бросил, на приборной панели, схватил его и быстро засунул в карман двери. Меньше всего мне сейчас хотелось быть застигнутым при бегстве с места убийства с раненым преступником и дымящимся пистолетом…
Я ехал, не имея чёткой цели, просто зная, что мне нужно держать дистанцию между нами и телом Лэнгфорда. Мне пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы удержать «Патрол» на узкой дороге. С высокого водительского сиденья машина казалась фантастически широкой.
Я взглянул на Шона. Он сгорбился набок, прислонившись головой к окну, и его глаза снова закрылись. Мне хотелось осмотреть его прямо сейчас, чтобы выяснить, насколько серьёзна рана.
В конце концов, проехав минут десять, я почувствовал, что нервы у меня сдали.
Я заметил проход и подтолкнул патруль к нему. Глаза Шона дрогнули, когда он почувствовал, что мы остановились.
Я нащупал свет в салоне, включил его и повернулся к нему лицом. Мне стоило усилий, чтобы удержать руки неподвижными, пока я расстегивал его пальто, следуя по липкому следу, и разорвал рубашку по боковому шву.
Под ним, купаясь в крови, пуля оставила сморщенное входное отверстие в коже чуть ниже левого плеча. Яркое и бушующее, оно казалось таким маленьким, что не могло стать причиной такого обильного сочащейся жидкости.
Я осторожно наклонил его вперёд, приподнял рубашку сзади, осторожно проведя руками по его покрытой мурашками коже. Я нащупал выходное отверстие, но не нашёл. Я надеялся на рану в кожу, но пуля всё ещё была внутри.
Я стянула через голову флисовую кофту, вытащила из джинсов футболку, которая была на мне, и сдернула её тоже. Шон был не в состоянии любоваться моим нижним бельём, и я не дала ему возможности, быстро накинув флис обратно. Я использовала футболку, чтобы похлопать его по плечу, пытаясь остановить поток пальцами, которые вдруг показались мне толстыми и неуклюжими.
«Ты никогда не мог оторваться от меня, Чарли», — сказал Шон невнятным голосом. Он попытался рассмеяться, но что-то пошло не так, и смех превратился в хрип. Он снова смотрел на меня растерянно, совершенно измученный, и я понял, каких усилий ему стоило оставаться в форме до сих пор.
Оперативный. Господи, те, кто меня обучал, гордились бы, что я инстинктивно прибегнул к их уклончивой терминологии. Оперативный. Это означало живой и в сознании. С другой стороны, о том, что Шон стал неработоспособным, мне сейчас думать не хотелось.
Я откинул его на спинку сиденья. «Шон, послушай меня». Я был слегка удивлён, обнаружив, что мой голос звучит относительно спокойно и чётко. «Пуля всё ещё там, и я не знаю, где она. Мне нужно отвезти тебя в больницу».
«Нет!» — его ответ был резким и мгновенным. «Никаких больниц», — повторил он, с трудом выговаривая слова. Он изо всех сил старался не начать умолять меня. «Когда они найдут там эту кровавую баню, первым делом они пойдут искать нас в местные больницы. Ты же знаешь, что тогда произойдёт, Чарли?»
Я изо всех сил старался не подпустить его к себе. «Ты не сможешь помочь своему брату, если умрёшь», — грубо сказал я ему.
Он выдавил из себя слабую полуулыбку, словно её вырвали из него когтями. «Я не смогу ему помочь, даже если окажусь в тюремной камере».
Я молчала несколько мгновений, избегая его взгляда, затем отпустила его пальто и откинулась на спинку сиденья, раздражённая. На Шона. На себя. Как будто он намеренно пытался покончить с собой, и мне было невыносимо смотреть, как он это делает.
«Черт возьми, Шон, тебе нужен врач», — наконец произнес я низким от гнева голосом.
«Если ты найдешь мне такого, Чарли, который не побежит в полицию, я его приму», — сказал он, и по упрямому выражению его губ я понял, что на этот раз его ничем не проведешь.