Ирина Буфер содержала сеть тренажерных залов и салонов красоты для «самых-самых». Очевидно, кролик решил, что он должен бы знать о салоне поблизости и незнание выдаст его недостаточную осведомленность, а значит, недостаточную вовлеченность в жизнь «больших».
— И… сама Буфер к вам приходит? И покупает препараты?
— Да! — заверила его Анфиса горячим шепотом, словно вступала в комсомол и обещала служить делу Ленина.
Наталья за соседним столиком пробила чек толстой пергидрольной тетке с красным лицом, по виду уличной торговке, отпустила лекарство, быстро подошла к шкафчику с желудочными средствами и полезла в него. Шкафчик располагался на границе Анфисиных и Натальиных владений, из-за него было лучше слышно.
— Так будете брать или нет? — продолжала «резвиться» Коржакова. — Но если вам нужно непременно посоветоваться с доктором, конечно, посоветуйтесь!
— С доктором? — с сомнением переспросил красавец. Он уже очень верил в чудо-препарат, который покупает сама Ирина Буфер!
— Да, — подхватила Анфиса простодушно. — Потому что если у вашего врача концепция медикаментозного лечения аллергических ринитов другая, то я не могу вам этот рекомендовать! Да и «Кларитина» у меня осталось мало…
Наталья Завьялова неловко вылезла из-за шкафа, едва протиснулась, так что зашатался чистый фикус, стоявший сверху, вытянула полную ручку и прихлопнула дверцу. За дверцей располагалась плотная батарея чудодейственного препарата.
— Я возьму, пожалуй, — пробормотал красавец и посмотрел просительно. — От того лекарства, что прописал мне врач, и вправду спать хочется…
Но Анфиса Коржикова еще не наигралась.
— Зря я вам его предложила, — она покачала головой, как бы сокрушаясь, выдвинула и задвинула ящик, словно проверяя, сколько там коробочек, и виновато подняла глаза, как бы удостоверившись, что коробочек мало. — И боюсь, Ирине не хватит…
— Девушка, ну вы же сами…
— А ваш доктор? Не станет возражать?
— Но если Буфер принимает!…
— Буфер принимает. Буфер все принимает на себя, — пробормотала Анфиса и, сжалившись, выбила наконец чек. Уборщица Нина, протиравшая фикус и замершая на табуретке, как соляной столб, тихонько вздохнула, нагнулась и прополоскала в ведре чистую тряпку.
Шоу подходило к концу.
— Спасибо вам; девушка, — прочувственно поблагодарил красавец, не отрывая глаз от ее рук, пока Анфиса складывала коробочку и проспектик с полезной информацией о «Кларитине» в хрусткий зеленый пакетик.
Анфиса подала ему пакетик и глянула в окно.
— У вас какая машина?
Красавец моментально насторожился. Даже его кашемировое пальто насторожилось и приобрело официальный вид.
В конце концов, он просто разговорился у прилавка с простой аптекаршей! Она не должна интересоваться его машиной!
— Что?..
— Какая у вас машина?..
— А вам зачем?
Анфиса щелкнула степлером, пристегивая чек к пакетику.
— По-моему, вы забыли поставить ее на «ручник».
— Что-о?!
Анфиса ловко сунула ему сверток, потянулась и повернула его лицом к окну. За чистым стеклом, вдоль залитого солнцем Воротниковского переулка, медленно разгоняясь, ползла шикарная иномарка, скатывалась с небольшой горки, на которой хозяин ее оставил.
— Черт побери, черт, черт!!!
Красавец рванулся к выходу, сметая все на своем пути. Взвизгнула полная дама, вооруженная дорогостоящим набором для измерения давления и кружкой Эсмарха, именуемой в простонародье клизмой. Уборщица Нина уронила тряпку, которая гулко шлепнулась в ведро.
— Что ты ему сказала?
— Ничего особенного. Сказала, что его машина вот-вот выедет на Садовое.
— Надо же! — басом сказала Наталья. — А как ты догадалась, что это его машина?
— По брелоку, который он постоянно крутил на пальце. Знаешь, бывают такие брелоки — с символикой фирм-производителей. Я просто предположила…
— А что с машиной, угнали, что ли?
— Да не угнали! Он ее на той стороне поставил, а там же уклон, вот она и покатилась!
Наталья протопала к окну я и наполовину высунулась в него, прикрываясь ладошкой от солнца.
Рама гулко стукнула о решетку.
— Ой, девочки, догнал, догнал!.. Смотрите! — Она оглянулась, кудри торчали из-под шапочки, в глазах горел огонь.
— А бежит-то как, сердешный!
— Так ему теперь еще дверь открыть надо!
— И сесть!..
— Да как ты в нее сядешь, когда она едет!
Красавец бежал, пальто развевалось, и казалось, что он мчится как ветер, хотя машина двигалась не слишком быстро. Лакированные ботинки разбрызгивали воду из сверкающих луж, и зрелище было радостным, праздничным.
Редкие прохожие останавливались на тротуарах и глазели ему вслед.
Подскочила Таня и тоже стала смотреть в другую створку. Нина раздвинула листья фикуса и уставилась в окно со своей стремянки. Полная дама с только что приобретенной в пользование кружкой Эсмарха шустро, но деликатно запихнула пакет в матерчатую сумку и просеменила на крыльцо. Аптечные старики, обсуждавшие на клеенчатой скамейке положение с банковской системой, приподнялись и вытянули тощие шеи. Молодой невзрачный мужчина, что-то покупавший, глянул искоса и опять уткнулся в свои рецепты.
— Девушки, у нас пожар? Мы эвакуируемся в окна?
Наталья оглянулась назад, смутилась и слезла с подоконника. В дверях, ведущих во внутренний аптечный коридор, стояла заведующая, смотрела поверх очков. И все ее боялись, знали, что когда она смотрит из-под очков, значит, недовольна.
Она была довольно строгой, их заведующая.
— Завьялова, Наташа!
— Да, Варвара Алексеевна!
— Встань пока на место Коржиковой. Анфиса, а ты зайди ко мне.
Лида покачала головой и закатила глаза. Она всегда была на стороне начальства, даже когда начальству не требовалось, чтобы кто-то его поддерживал!
Анфиса сунула ручку в нагрудный карман, едва заметно пожала Наталье локоть и, вышла из-за загородки. Заведующая откуда-то издалека громко распоряжалась относительно тележки с прокладками.
— Девушки! — доносился ее насмешливый голос. — У нас аптека, а не гинекологический кабинет для женщин-военнослужащих! Почему прокладки посреди коридора стоят уже полдня? Если мы не знаем, куда их деть, давайте не будем их заказывать и продавать не будем! Татьяна Семеновна, распорядитесь!
— Да-да, сейчас, Варвара Алексеевна.
— И зайдите ко мне! И Наталь Иванну позовите! Я в кабинете.
Анфиса быстро подошла и задвинула злополучную тележку в помещение с загадочным названием «Материальная», чтобы — боже упаси! — она не попалась на глаза заведующей еще раз.
Бабушка, время от времени заезжавшая в аптеку, увидев это название, спрашивала: «Материальная» на месте, а где же «духовная»?"
На этот вопрос никто не мог ответить толком.
В кабинете заведующая не села за стол, заваленный бумагами, и вошедшая Анфиса сразу поняла, что та нервничает.
Варвара Алексеевна захлопнула папку, которую все время держала на весу открытой, со стуком положила ее на стол. И строго посмотрела на Анфису.
— Анфиса, договоров нет. Я все обыскала. Нет.
Анфиса молчала. Пропажа договоров — серьезное дело.
В дверь постучали условным стуком, приоткрылась щелка и в нее всунулась голова Натальи Ивановны. На голове были кудри, а на носу очки.
— Заходи, Наталь Иванна! И дверь за собой прикрой получше.
В кабинете заведующей всегда было прохладно и сильно пахло лекарствами, хотя никаких медикаментов там никогда не хранилось. Анфисе нравился этот запах.
Он помнился ей с детства. Мама всегда так пахла — лекарствами. А еще она пахла чистотой и иногда забиралась в узкую Анфисину кроватку, просто так, чтобы они могли полежать, обнявшись. Они обнимались, и Анфиса отпихивала любимого медведя, чтобы быть как можно ближе к матери, и слышала, как стучит ее сердце, как она дышит и улыбается.
Никогда потом Анфиса не слышала, как человек улыбается.
— Варвара Алексеевна, вызывали? А то время к обеду, у нас народу полно!