Выбрать главу

– Судья встал на путь воровства! Зачем тебе этот камень? Не двигайся, а то приложу еще раз! Собрался пустить себе кровь и уйти из этого проклятого места дорогой дурацкой смерти? Глупо и недостойно приличного человека.

Старик заговорил тише:

– Послушай меня, судья, я знаю, как выбраться отсюда. Мне не хватит сил пройти через пустыню. А ты молод. Я научу тебя, если ты согласишься помочь мне и докажешь мою невиновность.

Пазаир начал приходить в себя.

– Это бесполезно.

– Ты отказываешься?

– Даже если мне удастся бежать, я больше не смогу работать судьей.

– Сделай это ради меня.

– Невозможно. Меня обвиняют в преступлении.

– Тебя? Это смешно!

Пазаир потер себе затылок. Старик помог ему подняться.

– Завтра последний день месяца. Из оазиса сюда придет повозка с грузом продовольствия; обратно она пойдет порожняком. Заберись внутрь и вылезай, когда увидишь справа по ходу движения первую реку. Поднимись по ее руслу до подножия холма; там, в глубине пальмовой рощи, увидишь источник. Наполни свой бурдюк. И иди по направлению к лощине и постарайся встретить кочевников. Так, по крайней мере, у тебя будет шанс.

* * *

Старший лекарь Небамон уже во второй раз делал операцию по удалению жировых отложений Силкет, молодой супруге богача Бел-Трана, торговца папирусом и важного государственного чиновника, чье влияние постоянно росло. Как пластический хирург, Небамон требовал со своих пациенток огромные гонорары, которые те выкладывали беспрекословно. Драгоценные камни, ткани, съестные припасы, мебель, скот и инструменты стекались к нему, умножая его богатства, где не хватало лишь одного неоценимого сокровища – Нефрет. У него были красивые женщины, но ни в одной из них не соединялись столь гармонично ум и обаяние, источая какой-то особый, неповторимый свет.

И как она только могла влюбиться в этого нелепого Пазаира? Легкомыслие юности, о котором она сожалела бы всю жизнь, не вмешайся Небамон.

Иногда он чувствовал себя могущественным фараоном – разве он не обладал секретами, которые могли спасать и продлевать чьи-то жизни, разве он не царил над всеми лекарями и фармацевтами, разве не был он тем, у кого в ногах валялись многие важные персоны, умоляя вернуть им здоровье? Его помощники трудились в безвестности, разрабатывая самые эффективные методы лечения, Небамон пожинал плоды этих трудов. А Нефрет обладала медицинским гением, который надо было использовать.

После удачной операции Небамон позволял себе неделю отдыха в своем загородном доме, к югу от Мемфиса, где целая армия слуг исполняла его малейшие желания. Доверив завершение второстепенных задач своей команде, которую он держал в строгости, лекарь составлял список приглашенных для увеселительной прогулки на барке. Его ожидали тонкие белые вина из Дельты и его собственных виноградников и последние изыски повара.

Управляющий сообщил, что в прихожей ждет молодая и хорошенькая посетительница. Заинтригованный Небамон направился к дверям.

– Нефрет! Какой чудесный сюрприз… Вы позавтракаете со мной?

– Я тороплюсь.

– Вы скоро сможете увидеть мою усадьбу, я в этом уверен. Вы дадите мне ответ?

Нефрет опустила голову. Лекарь ощутил прилив радости.

– Я знал, что вы прислушаетесь к голосу разума.

– Дайте мне время.

– Но раз вы здесь, значит, решение уже принято.

– Вы дадите мне возможность увидеть Пазаира?

На лице Небамона появилась гримаса.

– Это лишнее испытание для вас. Спасите Пазаира и забудьте его.

– Я должна с ним увидеться в последний раз.

– Дело ваше. Но мои условия остаются прежними: сперва вы должны доказать мне свою любовь. И после этого я начну действовать. Только после этого. Вы согласны?

– У меня нет возможности торговаться.

– Я ценю вашу мудрость, Нефрет; она может сравниться только с вашей красотой.

Он нежно взял ее за запястье.

– Нет, Небамон, не здесь и не сейчас.

– Где и когда?

– В большой пальмовой роще, у колодца.

– Это памятное для вас место?

– Я часто хожу туда.

Небамон улыбнулся:

– Природа – прекрасный антураж для любви. Я, как и вы, считаю, что пальмы – это очень поэтично. Когда?

– Завтра вечером, после захода солнца.

– Пусть сумерки скроют наше первое объятие; но впредь мы не будем таить нашу любовь от дневного света.

4

Увидев реку, вьющуюся между скал в направлении холма, открытого всем ветрам, Пазаир выскользнул из повозки и бесшумно спрыгнул на песок. Повозка покатила дальше, сквозь жару и пыль. Сонный возница предоставил впряженным в нее быкам полную свободу.

Никто не преследовал беглеца, потому что адская жара и жажда не оставляли ему ни малейшего шанса выжить. Если когда-нибудь караульный отряд наткнется на кучку его костей, он подберет их. Босой, в старой набедренной повязке, судья заставлял себя идти медленно, чтобы экономить силы. Там и сям на песке виднелся волнистый след, оставленный рогатой гадюкой, страшной пустынной змеей, чей укус был смертельным.

Пазаир представил себе, что гуляет с Нефрет среди каналов по зеленой деревенской местности, оживляемой птичьим пением; окружающий пейзаж показался ему менее враждебным, его походка стала более легкой. Он шел по пересохшему руслу реки до подножия покатого холма, где упрямо торчали три нелепые пальмы.

Пазаир встал на колени и поскреб пальцами землю; под верхней потрескавшейся коркой, на глубине нескольких сантиметров, песок был влажным. Старый пчеловод не обманул. Еще через час тяжких усилий, прерывавшихся короткими передышками, он увидел воду. Напившись всласть, Пазаир снял повязку, почистил ее песком и наполнил драгоценной влагой припасенный бурдюк.

Ночью он шел на восток. Вокруг слышался свист – это с заходом солнца на охоту выходили змеи. Если он наступит на одну из них, это будет означать неминуемую и ужасную смерть. Лишь такой опытный врач, как Нефрет, знала противоядия. Забыв об опасности, при свете луны судья стремительно шел вперед. Когда занялась заря, он утолил жажду, вырыл в земле углубление и заснул, свернувшись калачиком.

Проснулся он, когда солнце уже клонилось к закату. С горящей головой и усталым телом он вновь устремился на восток, к долине, такой далекой, что она казалась недостижимой. Запас воды подошел к концу, и ему оставалось надеяться лишь на то, что он наткнется на другой колодец, обозначенный горкой камней. Один на этом бесконечном пространстве, то плоском, то бугристом, он шел вперед. Губы его пересохли, язык распух, силы были на исходе. Надеяться оставалось лишь на помощь богов.

* * *

На опушке большой пальмовой рощи Небамон спустился с носилок и отпустил их. Он предвкушал чудесную ночь – Нефрет обещала отдаться ему. Правда, ему хотелось, чтобы это случилось в более естественной обстановке, но, в конце концов, это не имело особого значения. По обыкновению своему он добивался чего хотел.

Стражники, охранявшие рощу, сидя под деревьями, играли на флейтах, попивая свежую воду и болтая между собой. Старший лекарь устремился по главной аллее, свернул налево и направился к старому колодцу. Место было тихим и уединенным.

Ему показалось, что она появилась из лучей заходящего солнца, окрасившего оранжевыми тонами ее льняную тунику.

Нефрет уступала ему. Она, такая гордая, бросившая ему вызов, повиновалась, как рабыня. Он завоюет ее. Она забудет о прошлом и поймет, что только Небамон даст ей ту жизнь, о которой она мечтала, сама не зная об этом. Она слишком любила свое ремесло, чтобы долго оставаться на вторых ролях; стать женой старшего лекаря – разве это не было ее заветной целью?