Тонио поднялся с места.
— Я тебе тут остался должен сорок лир… — обратился он к трактирщику; отодвинув стул, он решительно направился к дверям, — …так отдам в следующий раз.
— Смотрите, смывается, — крикнул Пиццаччо. — А в брюхе пусто!
— Покойной всем ночи! — проговорил Тонио.
— Тонио! — окликнул его дон Руджеро.
Тонио был уже у дверей.
— Что вам угодно? — спросил он дона Руджеро.
— Ты не имеешь права уходить, — заявил дон Руджеро.
— А ты слушай его, — обратился трактирщик к Тонио. — Он скоро адвокатом будет. Он зря не скажет.
— Не имеешь права уходить, — продолжал дон Руджеро, — потому что твой контракт еще не кончился.
Раздался одобрительный шепот. Дон Руджеро начал партию весьма и весьма изящно.
— Слушай-ка, — гнул свое дон Руджеро. — Ты доверенное лицо дона Чезаре. Предположим, ты нанимаешь ему какого-нибудь работника. Работник и ты заключаете словесный контракт. Понятно, что я имею в виду?
Тонио слушал насупившись, хмуря брови.
— В силу вашего словесного контракта, — продолжал дон Руджеро, — ты не имеешь права увольнять этого работника без предупреждения. Но и работник в свою очередь не имеет права без предупреждения бросать работу. Согласен?
— Согласен, — нерешительно протянул Тонио.
— Садясь играть в «закон», ты как бы заключил о нами словесный контракт. И следовательно, не имеешь права уходить без предупреждения.
— Нет, так дело не пойдет, — отозвался Тонио. — Покойной всем ночи.
Но на пороге замешкался.
Дон Руджеро широким жестом обвел комнату:
— Призываю вас всех в свидетели. Доверенный человек дона Чезаре подает всем вам пагубный пример — нарушает контракт без предварительного предупреждения!
— Покойной всем ночи, — повторил Тонио. Но в голосе его все еще чувствовалась нерешительность.
— Тогда я потребую с Тонио долг, — вмешался трактирщик. — Человеку, нарушающему контракт, я в кредит не отпускаю.
— Возникает новая ситуация, — провозгласил дон Руджеро.
Он стремительно поднялся, подошел к Тонио и положил ему руку на плечо.
— Если тебе не верят в кредит, надо расплачиваться, а не уходить вот так вот. Отдай сначала хозяину его сорок лир, которые ты ему задолжал.
— Да у меня денег нету, — промямлил Тонио.
— Еще одно преступление — мошенничество. А это дело подсудное.
Снова раздался одобрительный гул, кто-то даже зааплодировал. Если только студент юридического факультета захочет, он такого может наворотить, что игра в «закон» станет еще завлекательнее.
— А ведь правда, — воскликнул Австралиец. — Я сам однажды видел такое в Фодже. Какой-то парень не заплатил в ресторане за обед. Хозяин кликнул стражников, и парня арестовали.
— Ладно, я на него зла не держу, — сказал трактирщик. — Пускай пообещает досидеть до конца партии, и я снова ему в долг отпущу.
Похлопали и трактирщику. Зрители обступили Тонио. И оттеснили его к столу.
— Я же вижу, вы меня на пушку берете, — твердил он. — Что я, не вижу, что ли?..
— Поднесешь стаканчик? — тут же спросил Австралиец у помощника патрона Маттео Бриганте.
— Это смотря по обстоятельствам, — ответил Бриганте. — Послушаем сначала, как ты отвечать будешь.
— Задавай вопросы…
— Хотелось бы мне знать, почему это Тонио шуток не понимает?
— Потому что Мариетта совсем его перебаламутила.
— Ловко сказано. А теперь вот скажи, чем же Мариетта так его перебаламутила?
— Я ее как-то на днях повстречал, когда ходил к рыбакам дона Чезаре за рыбой. Под платьишком у нее ничего нет, ровно ничего. А от пота платьишко к телу прилипло. Так что все было видать: груди что твои лимоны, ягодицы что твои гранаты.
— А чего Тонио от Мариетты хочет? Вот что было бы интересно узнать!
— Девственности ее хочет, — выпалил Австралиец. — Да только не один Тонио на ее девственность зарится.
— А как по-твоему, кому же она достанется?
— Дону Чезаре, — ответил Австралиец.
— Нет, — отрезал Маттео Бриганте.
— А я тебе говорю, дону Чезаре, — стоял на своем Австралиец.
— Нет, — злобно выдохнул Бриганте.
Австралиец не сдавался. Дон Чезаре — настоящий сеньор. Никогда еще никто не слыхивал, чтобы хоть одна девственница в его доме миновала постель хозяина. И папаша его был такой же, настоящий царь-бычина. И дедушка тоже. Правда, сейчас дону Чезаре уже семьдесят два годочка стукнуло, но его подружка Эльвира, видать, не жалуется. В их семье как были смолоду быками, так до самой старости быками и остаются. Его дедушка на девятом десятке стольких еще девушек из низины перепортил.