Теперь он снова ехал к марфинцам, но только для того, чтобы разрешить другой конфликт и найти те деньги, которые не выплачивали рабочим водонасосных станций. Честно признаться, в этот раз он был не уверен, что сможет с честью выйти из создавшейся ситуации. В финансовых делах он разбирался гораздо слабее, чем в экологических.
«Ну что ж, — подумал он, подходя к вокзальной площади, — если Леночка решила сделать на меня ставку только из-за своей карьеры, пусть будет так. За все надо платить, и за любовь девчонки в том числе». Но ему, Сердюкову, после ссоры с женой, очень хотелось верить, что Пряхина по-настоящему его любит. Да, ко всему прочему, он и не считал себя стариком.
Только по объявлению по радио он узнал, что до отправления поезда осталось пять минут. Он ускорил шаг, пересек вокзальную площадь и спустился в тоннель, ведущий к перронам. Его вагон был в голове поезда, и он уже бежал, стараясь справиться с откуда ни возьмись появившейся одышкой. В бытность деканом этого «дефекта» у него не наблюдалось — два раза в неделю он посещал спортзал. Сердюков почувствовал, что бежать у него больше нет сил, и снова перешел на ускоренный шаг. Навстречу по опустевшему перрону к нему кинулась Леночка. Повисла на шее, поцеловала в щеку:
— Милый, я так волновалась.
Поезд тронулся, и они, невольно оттолкнув проводницу, вскочили в тамбур чужого вагона.
5
Секретарша вошла в кабинет Бурмистрова и нерешительно остановилась. Шеф сидел за столом в наушниках, подключенных к дорогому музыкальному центру. В такт музыке он раскачивался в кресле, на лице сияла блаженная улыбка, и он что-то негромко напевал. Однако музыка, похоже, нисколько не мешала ему заниматься делами. На столе перед Бурмистровым лежала огромная карта марфинских водохранилищ. В руке он держал толстый красный маркер, которым то и дело обводил какие-то только ему понятные объекты на карте.
Наконец он убрал локти со стола, повернулся к музыкальному центру и тут же заметил секретаршу. Не переставая улыбаться, он снял наушники.
— Ну что там случилось?
— Отец Митрофан на проводе.
— Можете идти, Настя, — кивнул ей президент банка «Интерресурс» и тут же нажал кнопку громкоговорящей связи. — Какие проблемы, батюшка?
— Как раз проблем-то и нет никаких, — раздался густой баритон священника. — По вашему заказу вечером вчерашнего дня я хотел освятить лагерь забастовщиков, что на площади перед думой. Только не оказалось там никаких забастовщиков.
— Куда же они могли испариться? Утром, ровно сутки назад, я сам лично их видел. Стучали защитными касками по асфальту и требовали денег.
— Я бы, Денис Карлович, мог наплести вам какую-нибудь чушь насчет нечистой силы, но вы ведь человек умный и образованный… — громкий раскат смеха батюшки заполнил весь кабинет. — Я, конечно, отработал заказ: обошел всю площадь, кадилом помахал, святой водички побрызгал и ушел.
— Спасибо, отец, — сухо ответил Бурмистров и, не дожидаясь в ответ благодарности, разъединился с абонентом, снова переключил кнопку селектора на секретаршу: — Пантова ко мне! Быстро!
— Но ведь идет утреннее заседание думы, Денис Карлович! — услышал он удивленный голос Настеньки.
— Пантова ко мне, — уже со строгостью в голосе повторил Бурмистров.
Он поднялся и, заложив руки за спину, прошел в дальний конец кабинета. Затем вернулся обратно к столу. «Черт знает что! — подумал он. — Столько средств и усилий ушло на организацию этой забастовки, и все пошло прахом». Теперь его интересовал только один вопрос: почему пикетчики прекратили забастовку перед зданием думы? Устали? Захотелось домашнего уюта, развлечений? Но ведь он, Бурмистров, сделал все, чтобы решить бытовые проблемы забастовщиков. Цистерна с питьевой водой, два импортных сортира, непромокаемые в проливной дождь палатки, даже холодильники и телевизоры были подарены пикетчикам в первый же день забастовки. Не говоря уж о том, что по его приказу на площадь регулярно завозили завтраки, обеды и ужины. Не бесплатно, конечно. Ведь тогда это была бы не акция протеста, а самый настоящий лагерь отдыха. Так почему же демонстранты так резко свернули палатки?
Дверь в кабинет с шумом открылась, и на пороге появился разгневанный Пантов.
— Наглеешь, Карлович! Неужели не мог дождаться окончания утреннего заседания!
Бурмистров пристально оглядел Пантова и брезгливо поморщился:
— Плевать мне на ваши заседания. Толчете воду в ступе да яйца свои со стула на стул перекатываете.