Коля уселся за руль и, вставив ключ в замок зажигания, запустил стартёр. Движок рыдвана заперхал, закашлял и неожиданно замолчал. Николай всмотрелся в тускло подсве-чивающие окошки приборов на панели. Ещё секунда-две, и эти датчики-показатели автомо-бильного здоровья погасли совсем. Вот, чёрт, мало того, что топливо на нуле, так ещё и ак-кумулятор сдох! Придётся…
"Стоп! — подсказала "тайная", не подверженная внушению, рассудочная ипостась, — это хорошо, что машина крякнула. Заигрался ты, парень, в поддавки. С таким тормозным путём в мозгах можно чёрт-те куда загреметь. Подумай своей одурманенной башкой, куда ты собрался с покойничками в багажнике. Ну, положим, тебе повезло, ты не нарвался на на-ряд ДПС и на проверку в рамках "Антитеррора", что дальше? Привозишь ты хозяевам пол-ную машину жёсткого компромата на себя любимого, и заставят они тебя, скажем, похоро-нить, или того хуже — сжечь трупы в печке, а сами эту сцену снимут на плёнку. Может такое случиться? Запросто. И окажешься ты, дружок, по жизни на хор-рошем крючке. Конечно, сектанты сами не без греха, но уж способ подставить тебя и не подставиться самим, всяко-разно найдут…при желании. И тогда тебе, братец, пиндык насовсем. Тебе это надо?"
Он вылез из машины, открыл крышку капота и присвистнул — движок выглядел так, будто сначала его обильно смазали солидолом, а потом растрясли над ним несколько меш-ков-пылесборников из хорошо поработавших пылесосов. Чтоб довести мотор до такого со-стояния — это надо уметь. К маслянисто-чёрной грязи, густо облепившей агрегат, прикасать-ся не хотелось. Аккумулятор не лучше всего остального. Да пропадите вы!
— Что тут? — спросила Ната, выглядывая из-за плеча.
Коля посторонился.
— Хлам.
— Но ведь приехали…
— Им не повезло, — злобно ухмыльнулся Николай и сплюнул, — если б движок умер по-раньше, они бы сюда не добрались. Судьба.
— Судьба. — Согласилась девушка и переспросила. — И что — никак?
— Скорее эти оживут, — Коля показал большим пальцем на багажник.
— Тогда…, что же…?
Коля скроил туповато-наивную физиономию.
— Ну-у, можно в багажник "Волги"…
— Нет уж! — Ната испуганно отшатнулась. — Они мне не нужны!
"Конечно, девочка, таких инструкций ты не получила. Покойнички в твоей машине, это круто! Подарок от нашего стола, вашему столу. Ну, нет, так нет, я не настаиваю".
— Тогда сматываемся, и побыстрее. Щас, только подшаманю, чтоб пальчики не остав-лять.
— А эти?
— Нафиг! Пока запахнет, пока то, сё…, нас здесь не будет.
Ната внимательно, как умела, посмотрела на парня, уже распахнувшего дверцу "Вол-ги" со своей стороны, брезгливого превосходства в её взгляде больше не наблюдалось. Вот тебе, девушка, и "ручной тормоз".
Часть III
Отпечаток перстня-2 или…
В туннеле тускло светились забранные в проволочную сетку плафоны, и пахло кир-пичной пылью. Чему тут ещё пахнуть? — кругом сплошной кирпич: стены, арочный потолок, пол — всё из добротного, тёмно-коричневого и непривычно плоского и гладкого. На улице хмарь и слякоть, а здесь сухо, хотя сам туннель не очень глубоко под асфальтом — метра три, не больше. Умеют дойчи строить. Скорее всего, это первый и более-менее современный уровень, каналы для стока ливневых и фекальных вод, вероятно, расположены ниже. Скоро нырнём. Жалко, бляха-муха, такой костюм в говно макать, но, по идее, он как раз для того и предназначен. А хорош, вроде комбинезона. Влад сроду такого не нашивал: чёрная, поблескивающая ткань; карманы на тракторных молниях; эластичный воротник под горло; на запястьях и на щиколотках широкие застёжки "велкро" — удобная штука: ворс к ворсу прижимается и словно прилипает — шведское изобретение, про такие застёжки у нас в Союзе только слышали. Сапоги тоже чёрные, высокие, до бёдер, как у рыбаков, и с фиксаторами, чтоб не соскальзывали — мягкие и лёгкие, не чета бахилам. Раз такую обувь выдали, значит, точно придётся брести по дерьму. Остальная экипировка не уступает. Взять хотя бы шлем, плотно охватывающий голову наподобие мотоциклетного, только массивнее. Удобный и прочный — настоящее технологическое чудо. Козырька нет, вместо него над лбом хитро закреплён специальный оптический прибор, называемый ноктовизором — надвинул на глаза, и в кромешной темноте чётко видны излучающие тепло предметы. Аккумулятор ноктовизора упрятан в самом шлеме. В нижний обод, прикрывающий лицо от носа до подбородка, встроен кислородно-изолирующий прибор на случай газовой атаки. При необходимости — щёлк, и эластичная маска мягко прижимается к лицу, обеспечивая какую-никакую герметичность и дозированную подачу чистого воздуха. Ещё выдали необычные часы-компас с циферблатом, разбитым на двадцать четыре часовых деления. А вот огнестрельного и холодного оружия у братцев-погранцов не имеется. Сказали — заданием не предусмотрено. Только у командира по имени Сапсан на поясе какой-то необычный шпалер с раструбом и трубчатым магазином.
Дома в отцовской библиотеке почётнейшее место занимало пятнадцатитомное подписное издание зарубежной и советской фантастики, которое Влад облизал от корки до корки. Артур Кларк, Рэй Бредбери, Станислав Лем, Роберт Шекли, братья Стругацкие — какие имена! Фантастический мир, созданный талантливыми авторами, завораживал. Юный Владик грезил космическими полётами и необычайными приключениями. Ничего невероятного: в шестьдесят первом Юрий Гагарин стал первым человеком, побывавшим в космосе. В ту пору Владу исполнилось одиннадцать, а сейчас ему девятнадцать. На дворе шестьдесят девятый, полёты в околоземном пространстве стали обыденностью, а месяц назад весь мир облетело известие о высадке американских астронавтов на Луну, куда их доставил корабль "Аполлон" -11. Современность сопрягалась с фантастикой. Вот и сейчас, хотя погранцы находились не в космосе, а брели по подземному туннелю под Восточным (а, может, уже и под Западным) Берлином, Влада не оставляло ощущение фантастичности происходящего. А что? — запросто, чудеса возможны не только в космосе. Берлин — город старый с, без малого, семисотлетней историей. В культурных слоях, наверное, тысячи человеческих костяков, а средневековые подземелья, наверняка хранят мрачные тайны алхимиков. Интересно, загадочно, и ради такого дела можно побродить по фекалиям, особенно при такой, образно говоря, изоляции от внешнего мира. Вот уж не думал Влад, что такой случай когда-нибудь представится.
А случай представился в образе худощавого мужчины лет тридцати пяти, назвавшегося Сапсаном.
Полторы недели назад после обеда дневальный, выслушав приказ по телефону, сооб-щил: старшему сержанту Владиславу Владимирову, сержанту Аркадию Стрыйковскому, ря-довым — Василию Хижняку и Мусе Халоеву немедленно прибыть к командиру части. Ребята подхватились, застегнулись на все пуговки и прибыли. В обширном, по-европейски мебли-рованном кабинете командира части, кроме самого полковника Лебедева, находился узколицый, костистый гражданин в штатском двубортном костюме цвета закалённой стали. Коротко стриженные русые волосы гражданина чуть-чуть серебрились в районе чубчика, рубашка аж светилась белизной, а галстук точь-в-точь копировал тот, что виделся на портрете Владимира Ильича Ленина, висевшем над рабочим столом командира. Владимир Ильич с портрета задумчиво смотрел в высокое, не по-русски обрамлённое окно, гражданин, сидя на чёрном кожаном диване, пристально смотрел на вытянувшихся по стойке смирно погранцов из ограниченного воинского контингента, базирующегося в братской ГДР.
Полковник придирчиво оглядел солдат. Качественно смотрятся: подтянутые, отгла-женные, спокойные, значит, с душевным здоровьем всё в порядке, а за физическое можно не беспокоиться: Владимиров — борец-классик немереной силы, Халоев — самбист, Хижняк — боксёр, Стрыйковский — стрелок от бога. Все мастера спорта. Тут и думать нечего, выбор комитетчика не случаен — спортивная квалификация у ребят самая, что ни на есть дивер-сантская. У них в Комитете, что, своих спецназовцев не хватает?
Он не стал садиться за стол, заговорил, стоя перед куцей шеренгой.