А что Гарри? Он же совсем домашний.
Часы пробили полночь, где-то вдали взмыл в небо огненный дракон, из трактира раздались громкие тосты пьяных волшебников.
Том вышел на освещённую площадку перед входом в трактир, но не заметил никого, похожего на Гарри. Две пьяные ведьмы со смехом пытались запустить шутиху, старый хрыч в малиновом котелке и старомодной мантии в рюшах блевал в тёмный от копоти из каминной трубы сугроб. Из окон трактира зазвучала старая песня про приключения рыбака Арчи.
Гарри не пришёл.
Может, так оно было лучше.
Том и правда не знал, каково ему будет вырваться из родительского дома, лишиться денег и поддержки. Это он был беспризорником, которому плевать, на чём спать и что есть. Который привык рисковать, менять местоположение и приспосабливаться к любым условиям.
Он заставлял Гарри кардинально изменить его жизнь, уйти из привычной обстановки в неизведанный, пугающий мир. Это было очень эгоистично, на самом деле.
Воображаемый Дамблдор, восседающий на пушистом облачке в васильковой мантии, хлопнул в ладоши, и Том погрозил небу кулаком.
В двадцать минут первого из трактира на коленках выполз парень в одной рубашке и уткнулся лицом в снег. Том решил, что надзор уже спал, и наконец-то наколдовал согревающее заклинание, а заодно и утеплил ботинки. Он уже не чувствовал пальцев на ногах. У него никогда не было денег на тёплые хорошие ботинки, всё, что он зарабатывал, помогая другим студентам или выполняя переводы, он тратил на новые книги. Уж ботинки его мало волновали. Но Гарри наверняка волнуют такие мелочи.
Он любил красивые мантии. Красивые перья. Красивые свитера и красивые побрякушки.
Мог ли Том лишить его всего, к чему он привык?
Наручные часы показали час ночи.
Глупо было ждать и дальше. Гарри не пришёл, и Том не мог его винить за это. Он слишком его любил.
И что, если сердце развалилось на куски и заледенело, как подтаявший за день утоптанный снег под ногами? Что с того, если он чувствовал себя разбитым и ненужным? У Гарри есть любящая семья, и после всех своих страданий он заслужил счастья. Пусть Тома рядом не будет, вскоре он перерастёт это, забудет, и станет жить дальше. Ему всегда казалось, что чувства Гарри не так интенсивны, как его собственные, что на него их связь влияет меньше, значит не так много. Помимо Тома, у него было всё, а у Риддла не было ничего, кроме него.
Должно быть, так и должен поступить тот, кто по-настоящему любит. Гарри пожертвовал ради него своей свободой, а Том пожертвует своим счастьем ради его счастья.
Дамблдор бы сказал, что это правильно.
Двадцать минут второго Том покинул свой темный закуток и пошёл по улице к пабу «Три метлы». Он не хотел трансгрессировать в Лондон, не поев в последний раз пирогов мадам Розмерты.
От Кабаньей головы звучал нестройный хор голосов, поющий «Счастливого нового года». Том чёрной тенью шел вперёд по узкой улочке в своей тёплой длинной мантии, не обращая внимания на усилившийся снегопад. Редкий свет из окон домов причудливо освещал цепочки следов на заметённой дороге, высокие крыши сверкали сосульками и наледью, придавая Хогсмиду нарядности. Он чувствовал себя чужим, абсолютно одиноким и разбитым.
«С днём рождения, Том», — поздравил он сам себя и свернул на главную улицу.
— Том! — раздался крик за спиной, перекрывающий хор голосов. — То-о-ом!
Сердце сбилось с ритма из-за знакомой интонации, полной отчаяния.
— Гарри…
Всё же пришёл!
Том не обернулся. Он ускорил шаг, стараясь не слушать, не думать. Так будет лучше, ведь он обещал Лили, что сделает всё ради счастья Гарри. И пусть его раздирает на части от боли и отчаянной жажды обнять его, пусть ноги с каждым шагом становятся каменными, пусть сердце стучит в горле.
— Том, пожалуйста!!!
Гарри думал, что опоздал. Что уже слишком поздно. И так оно и было. Том должен был оставить ему его мир, не тянуть за собой в бездну.
Но хотя бы в последний раз прикоснуться к его губам…
— Том!!! — голос Гарри сорвался, словно он разрыдался.
Том с нежностью подумал, что Гарри та ещё плакса. Что он чувствует сейчас? Он сбежал из дома, бросив всё ради Тома, и теперь осознал, что всё было напрасно.
Ему сейчас было больно. Так же больно, как и Тому. Как они будут жить друг без друга?
— Да к чёрту всё! — он резко развернулся и побежал, не пуская больше мысли в свою голову. — Гарри! — закричал он, — Гарри!!!
— Том!
Он увидел высокую фигуру в пальто, бегущую к нему навстречу, и растерял остатки разума.
— Гарри, — Том влетел в него, чуть не сбив с ног, и сразу крепко обвил руками. — Ты не должен был приходить! Я уже и не ждал… — щёки Гарри полыхали румянцем, забавная шапка с ушами сбилась на бок, выпустив мятые волосы на лоб.
Том прижал его к себе, крепко зажмурившись, не веря, что способен так глупо себя вести. Он же всё уже решил!
— Я ждал, пока уснёт отец, прости, что задержался! Мерлин, я так боялся, что ты уже ушёл! — рассмеялся Гарри, и губ Тома коснулись его холодные губы. — Я хочу быть с тобой, Том, и ничто меня не остановит, чёрт возьми! Мама сказала, чтобы я слушал своё сердце, а не приказы отца, и она была права. Зачем нужна нормальная жизнь, если без тебя она бессмысленна?! Прости, что так резко тебя отверг, Мерлин, я был в полной панике. Но потом я вспомнил, какой ты на самом деле засранец, и решил, что без меня ты наделаешь ещё больше глупостей, а значит, я просто обязан пойти с тобой!
Том поймал его губы своими, запустил руки в волосы, сбив на землю дурацкую шапку. В глазах начало жечь, и он постарался проморгаться.
— Куколка… — прошептал он, не веря в то, что это происходит на самом деле. — Ты уверен? Ты привык совсем к другому. Я не смогу обеспечить тебе тот комфорт и уют, к которому ты привык. Я не хочу, чтобы через пару месяцев ты меня возненавидел и…
Гарри сурово сдвинул брови и резко закрыл его рот рукой.
— Лучше замолчи, Том Риддл, — угрожающе сказал он. — Я тебя уверяю, мы будем ругаться, и не раз. Но лучше так, чем каждый день проклинать себя за то, что сдался, отказался от тебя без всякой борьбы. Когда я увидел твой подарок, я просто… Я понял, что не могу тебя отпустить.
Том улыбнулся в его ладонь, чувствуя, как вырастают невидимые крылья за спиной. Их связь натянулась, зазвенела в воздухе, вызывая трепет.
— Значит, я — засранец? — пробубнил он, перехватывая запястье Гарри.
— Ещё какой! — счастливо подтвердил тот, подаваясь навстречу всем телом. — Прав был дядя Сев, у тебя не все дома. А ещё ты психованный и злой. И совсем не понимаешь чувств других людей. Но рядом с тобой я чувствую себя цельным, настоящим, а не пустой коробкой из-под печенья, красиво стоящей на каминной полке. Я не хочу жить без тебя, засранец. Что угодно, но только не это!
— Вы есчо потрахайтесь тута, содомиты! — гаркнул какой-то пьяница в серой мантии и кинул в них снежок из грязного снега.
Том расхохотался, прижимая к себе своё сокровище, и Гарри подхватил его смех.
В этом не было никакой романтики. Они стояли посреди плохо освещенного переулка в разгар пьяной вакханалии волшебников, слушали нестройные рождественские песни загулявших людей и звуки драки из проулка, а вдали взрывались фейерверки и на головы падал снег.
— С днём рождения, Том, — Гарри коснулся губами его щеки, и Том прикрыл глаза.
— Это лучший подарок в моей жизни.
Воображаемый Дамблдор подмигнул ему со своего облака, и Том подмигнул старику в ответ.
Гарри был прав, у него действительно не все дома, раз он с теплотой вспоминает бывшего директора.
Как бы сложно им ни было дальше, они со всем справятся. Вместе. Потому что любят друг друга.