Глава 28. Алван-берз.
В свете лучин кожа лайш-ири казалась белой, как предрассветный туман, весной и осенью окутывающий берега Сердца Степи. Или как застывшие слезы Наэли-иштар , которые в самые холодные зимы изредка приносит в Степь северный ветер. Темные пятна синяков на предплечьях, шее и груди только подчеркивали эту белизну. И делали ее настолько яркой, что Алван даже прищурился:
- Адгеш-юли ... Самая настоящая...
- Да, берз! - поддакнул стоящий за девушкой Касым. - Я никогда не видел такого цвета кожи!
- Я тоже... - признался Алван. И жестом приказал девушке повернуться спиной...
...Нежные, никогда не знавшие работы ладони, тоненькая шейка, хрупкие ключицы, полная грудь с почти бесцветными сосками, узкая талия без валиков жира на боках, подтянутая круглая задница, длинные ноги с маленькими, как виноградинки, пальчиками - все тело северянки было белым, как молоко. И чистым, как утренняя роса. Ни единого темного пятнышка. Ни одной родинки. И ни одного волоска. Ни внизу живота, ни на предплечьях, ни на ногах, ни на пояснице, ни вокруг сосков! И из-за этого девушка казалась ребенком.
'Интересно, какова она будет на кошме?' - задержав взгляд на узеньких щиколотках девушки, подумал Алван. И почувствовал, как к его чреслам приливает кровь. - 'Норова не чувствуется. Совсем...'
- Оставить эту, или привести кого-нибудь еще? - устав ждать решения вождя, негромко поинтересовался сын Шакрая.
- Оставь... - усмехнулся Алван, продолжая любоваться непривычной красотой девушки. - Посмотрю, на что способны эти северянки...
...Почувствовав, что воин, стоявший за ее спиной, вышел из юрты, лайш-ири дернулась, чтобы прикрыть срам. И... тут же замерла. Видимо, сообразив, что такой жест может разозлить сидящего перед ней вождя.
- Молодец... - усмехнулся Вождь Вождей. И, взглядом показав на чаши, стоящие на айнуре , спросил: - Выпьешь вина?
- А почему бы и нет? - девушка пожала плечами. И, словно забыв, что только что стеснялась своей наготы, неторопливо подошла к айнуру и грациозно присела около тяжеленного бурдюка: - Вам налить?
Несмотря на то, что девушка сидела на корточках со сдвинутыми коленями, Алвана захлестнула мутная волна желания. Рванув ворот рубахи, он хрипло втянул ноздрями воздух, и только потом сообразил, о чем именно спросила его северянка.
- Налей...
Удивительно, но мгновением спустя, вместо того, чтобы наброситься на протянувшую ему чашу девушку, он все еще сидел на своей кошме и смотрел на то, как она двигается. Ибо в движениях лайш-ири, разливающих вино по чашам, чувствовалась порода. Или годы вложенного в них труда. Девушка двигалась, как танцовщица -четкие, точные жесты. Потрясающая пластика. И ни капли страха перед будущим. Поэтому, дождавшись, пока она пригубит вина, Алван смирил бушующее в нем желание и хрипло поинтересовался:
- Ты умеешь танцевать?
- Да, Алван-берз... - грустно улыбнувшись каким-то своим мыслям, вздохнула девушка. - И не только танцевать...
- Что тебе надо для того, чтобы показать мне, как ты двигаешься?
Лайш-ири допила вино, аккуратно поставила чашу на айнур, дотронулась пальцем до огромного синяка на левой груди и криво усмехнулась:
- Станцевать я могу и под свое пение. Только вот танец будет без души. Ведь для того, чтобы танцевать, нужно настроение...
- Я могу разозлиться... - нахмурился Алван. И, увидев в глазах пленницы сочувствие, ошарашенно воскликнул: - Ты что, совсем меня не боишься?
- Боюсь... - грациозно выпрямившись во весь рост и спокойно посмотрев ему в глаза, призналась девушка. - Только что это меняет? У меня был очень тяжелый день. Я потеряла кров, дядю и всю семью. Увы, вложить в танец душу я не смогу. А танец без души - это как сабля в руках юродивого: острая, но не пугает...
Представив себе картинку, нарисованную лайш-ири, Алван усмехнулся:
- Да... Пожалуй, ты права... Кстати, а почему я не вижу на твоем лице следов слез?
- Как говорят у вас, ерзидов, 'слезами пал не затушить...'
- Откуда ты знаешь наши поговорки? - искренне удивился Алван.
- От отца... Он пришел в Степь тридцать лет тому назад. И до самой своей смерти торговал с родом Цхатаев... - договорив, девушка снова налила себе вина, отпила пару глотков, и, прислушавшись к себе, с вызовом посмотрела на Алвана:
- Хорошее вино... Крепкое... Для настоящих мужчин...
- Вот я его и пью... - почувствовав, что девушка готовится улечься на его кошму, сын Давтала снова ощутил желание. И, облизнув враз пересохшие губы, похлопал ладонью рядом со своим бедром, хрипло пробормотал: - Иди сюда, Адгеш-юли! И не бойся... Я...