Наглецом оказался молодой воин в изорванной и забрызганной кровью кольчуге, с покрытыми пеплом волосами и на редкость чумазым лицом. Сжимая в руке обнаженный меч, он несся следом за каретой и не обращал никакого внимания на приказы догоняющих его всадников:
— Тварь! Остановись!! Я забью твой кнут тебе в глотку!!!
Рассмотрев цвета полуоторванной нашивки на плече самоубийцы, граф Дартэн удивленно приподнял бровь, а потом зарычал:
— Лорри! Останови карету!! Немедленно!!!
Потом повернулся к сидящему напротив командиру Особой сотни, и хмуро поинтересовался:
— Скажи-ка мне, Виллар, что делает вассал графа Гайоса на улице Горшечников, в двух кварталах от городского дома Ранмарков?
Сотник подскочил на месте, виновато посмотрел на начальство, потом метнулся к двери кареты, и, высунувшись наружу чуть ли не по пояс, уставился на мальчишку. Несколько мгновений тишины, и граф Дартэн чуть не оглох от его вопля:
— Кот! Лорри! Изар! Взять его! Живо!!!
На улице тут же зазвенела сталь.
Рывком вернув командира Особой сотни обратно на подушки, начальник Тайной канцелярии негромко процедил:
— Кажется, я приказал задержать и допросить всех, кто во время убийства находился в доме Ранмарков…
— Мои воины сделали все, что было в их силах… — виновато глядя в пол, буркнул Виллар Зейн.
— Все? — зарычал начальник Тайной канцелярии. — Тогда откуда тут взялся этот мальчишка?
— Ваша светлость, осмелюсь напомнить вам, что граф Гайос отправил вдогонку за убийцами своего сына два десятка солдат. И они покинули дом еще до того, как мои воины въехали в Серебряную слободу. Соответственно, задержать этих людей у них не было никакой возможности…
— А, точно… — пробормотал граф Дартэн, потом задумчиво постучал пальцами по своему колену и прислушался к происходящему на улице.
— Вот так-то лучше… Хватит дергаться, а то я разозлюсь…
— Отпустите меня! Немедленно! Я выполняю приказ своего сюзерена, коннетабля его величества, графа Гайоса Ранмарка…
— А нам плевать, чей приказ ты выполняешь! Еще одна попытка вырваться — и получишь рукоятью меча по дурной голове!
— Кажется, ты прав, Виллар! — пробурчал начальник тайной канцелярии. И, услышав злое сопение придавленного к земле мальчишки, решительно толкнул дверь кареты и выбрался наружу: — Поднимите его на ноги и подведите сюда! Ну, живее, живее!
Воин тут же оказался на ногах, и, морщась от боли в заломленных за спину руках, повернулся к карете:
— Э-э-э… граф Дартэн?
— Молодец… — холодно улыбнулся граф Ратский. — Узнал…
— Вас трудно не узнать, ваша светлость… — усмехнулся воин. И, вытерев лицо о собственное плечо, гордо вздернул подбородок: — Простите, ваша светлость, а с каких пор сотрудники Тайной канцелярии арестовывают ни в чем не повинных людей?
— Ты не арестован, а задержан. Для небольшого, но очень содержательного разговора. Так что залазь в мою карету… Живо!
— Втолкнуть меня в вашу карету не так сложно. Но разговора ни в ней, ни где-нибудь еще не будет! Ибо я умру, но выполню приказ своего сюзерена…
— Я сказал, живо!!!
— Буду говорить только после получения соответствующего приказа от графа Гайоса Ранмарка! — отчеканил мальчишка. — А сейчас прошу меня извинить…
— Твоя верность своему сюзерену достойна уважения! Но прежде, чем отказываться выполнить приказ начальника Тайной канцелярии, тебе бы стоило подумать, чем это тебе грозит…
— Я — воин… — гордо усмехнулся мальчишка. — И не отступлю от данного слова, чем бы мне это не грозило…
— Лезь в карету!
— Только для того, чтобы помолчать…
Заметив, что сотник Зейн начал поднимать руку, сжатую в кулак, начальник Тайной канцелярии отрицательно покачал головой:
— Не торопись, Виллар!
Потом подошел вплотную к вассалу коннетабля и еле слышно произнес:
— Четвертое убийство за десять дней, мальчик! Камерарий его величества, королевский казначей, начальник королевской гвардии и… восемнадцатилетний юноша, не дослужившийся даже до чина камер-юнкера…
— И что с того, ваша светлость?
— Мда… Думать ты не хочешь… Ладно, скажу сам: целью убийц, пробравшихся сегодня в ваш дом, был не граф Алатейя, а его отец и твой сюзерен, королевский коннетабль Онгарона граф Гайос Ранмарк!
— Возможно, вы правы, ваша светлость! — юноша пожал плечами. — Но какое это имеет отношение к приказу лезть в вашу карету?
— Мне нужна информация о том, где ты был и чем занимался! — ответил граф Дартэн, изо всех сил стараясь удержать себя в руках. — Каждая минута молчания уменьшает вероятность того, что я смогу найти убийц наследника твоего господина. Пойми, скрыть то, что граф Гайос остался в живых, нам уже не удастся: десятки людей видели и слышали, что он лично руководил тушением каретного сарая и кузницы. Значит, в ближайшие дни убийцы повторят покушение…
— Не повторят… — усмехнулся воин. — Мы их догнали…
— Где? Сколько их было? Живым кого-нибудь взяли?
— Простите, ваша светлость, но обо всем этом я доложу только своему сюзерену… И если вы действительно торопитесь что-то узнать, то езжайте к нему: вполне возможно, он с вами и поделится…
Граф Дартэн холодно улыбнулся, еще раз оглядел мальчишку с ног до головы… и мысленно расхохотался: судя по горбинке на носу, выступающим надбровным дугам, широким скулам и черным, как смоль, волосам, мальчишка был уроженцем Эмэи. А, значит, обладал непрошибаемым самомнением и ослиным упрямством! Таким же, каким славился и его сюзерен.
— Лахчи? — ехидно поинтересовался граф.
— Да, ваша светлость! — гордо кивнул воин. А потом нагло расправил плечи.
— Виллар! Отпустите вассала графа Ранмарка… Верните ему меч и подайте коня…
— Э-э-э… сию минуту, ваша светлость! — после небольшой паузы отозвался командир Особой сотни. Впрочем, графу Ратскому было не до него:
— Я ехал к твоему сюзерену, сынок. Присоединяйся к моей свите: верхом и под защитой моих воинов ты доберешься до него гораздо быстрее…
— Я не боюсь передвигаться по городу пешком и в одиночку, ваша светлость… — улыбнулся мальчишка. А потом, наткнувшись на бешеный взгляд графа Дартэна, решил не рисковать: — Однако сочту за честь сопровождать вас и вашу охрану…
…Выбравшись из кареты во дворе городского дома коннетабля, начальник Тайной канцелярии проводил взглядом унесшегося в дом мальчишку, потом огляделся по сторонам, и, заметив штурмовую лестницу, стоящую у дальней стены, раздраженно поморщился: убийцы наследника графа Ранмарка действовали по тому же плану, что и убийцы казначея, камерария и начальника королевской гвардии.
Сначала травили собак. Потом кто-нибудь из воинов, используя штурмовую лестницу, перебирался через стену, вырезал часовых, оглушал какого-нибудь бодрствующего слугу, открывал калитку и впускал своих сообщников.
Основная группа, состоящая из пяти-шести воинов, вносила во двор ту же самую лестницу, и, приставив ее к стене дома, проникала внутрь через окна третьего-четвертого этажей. К спальне своей жертвы они добирались за считанные минуты. Видимо, пользуясь информацией, выпытанной у 'языка'. И так же быстро уходили. Не тратя зря ни одного мгновения.
Дисциплинированность воинов этой группы поражала воображение — вломившись в дома богатейших граждан королевства, они даже не пытались улучшить свое благосостояние. И не крали ни деньги, ни драгоценности, ни оружие. Время суток тут было не при чем: если кошель с тридцатью золотыми, валявшийся на подоконнике спальни камерария его величества, еще можно было не заметить, то перстни на пальцах казначея, всегда спавшего при свете, должны были броситься в глаза еще от дверей.