я на сказанное Евой несколько секунд назад. Но девушка запомнила это выражение в мельчайших подробностях... Изможденное лицо вместо доброго и приветливого сделалось уязвимым для остальных, показывая всю степень страданий, а глаза наполнились непонятной горечью и сожалением. Еве стало стыдно за свои слова, но никак не могла смягчить накалившуюся обстановку, так как все сказанное было самой настоящей правдой. Тсунаеши заметил, как доселе бледная кожа на девичьем лице покрылась багровыми пятнами стыда, а голубые глаза опустились вниз, буравя взглядом страницы книги. - Простите меня за мои слова. Я не хотела вас таким образом обидеть! - выдавила слова извинений Браун, не в силах снова поднять взгляд на стоящего напротив нее мужчину, чье выражение лица она будет вспоминать еще несколько лет, ругая себя за непредусмотрительность. - Как раз вы все правильно сказали, Ева. - не это ожидала услышать девушка в ответ. Голубые глаза воззрились на шатена с непониманием, не открываясь от его улыбающихся карих глаз, в которых плескалось сожаление о случившемся. Браун стало еще больше неловко за свои слова и ей захотелось провалиться сквозь землю, но только чтобы больше не видеть это выражение лица Савады, его взгляда, его печальной улыбки. - Действительно Вонгола в вашем поле зрения появилась также неожиданно, как и вы в нашем, но, предугадывая ваше недовольство, хочу уточнить, что это в хорошем смысле. Как бы это банально не звучало, но, это правда, мы все действительно рады, что встретились с вами, только жаль, что при таких обстоятельствах. Если бы мы с вами познакомились в более комфортной обстановке, то вы сейчас не были бы так враждебно настроены против Вонголы. - По мне видно, что я плохо отношусь к Вонголе? - Ева старалась говорить спокойно, скрывая дрожь в голосе и во всем теле, которая одолела в тот самый момент, когда Тсунаеши попросту раскусил ее, развеяв ту иллюзию, под которой Браун так упорно пыталась скрыться за все эти дни, проведенные в Италии. Савада, не скрывая своих истинных эмоций, странно усмехнулся, а губы изогнулись в своеобразную ухмылку. - Вы стараетесь держаться подальше от шумных сборищ и не любите, когда кто-то обращает на вас внимание. - Тсунаеши поймал на себя недовольный девичий взгляд и поспешил сменить тему разговора, прочистив горло, - Я хотел бы поинтересоваться у незаинтересованного человека с объективным мнением, с вами. Как вы относитесь к моему хранителю облака? - Терпимо отношусь, - поспешила поддержать инициативу мужчины Ева, устроившись на своем месте поудобнее, обхватывая руками доселе лежащую на коленях книгу. На этот раз босс Вонголы улыбнулся искренне, по-настоящему, чем в прошлый раз, из-за чего обстановка с напряженной сменилась на спокойную, заставляя Браун расслабиться и откинуться на спинку кресла, не разрывая зрительного контакта с карими глазами. - Терпимо? - во взгляде Тсунаеши заплясали бесенята, из-за чего девушка не сдержалась от тихого смешка, закрывая рот кулачком, чтобы снова сделаться серьезной, но при этом не скрывая удовольствия от воцарившейся дружеской атмосферы в гостиной. - И все? - Нет, не все, - не этих словах девушка начала закипать, сама не зная из-за чего. То ли накопившимся за эти недели эмоциям не давали выхода наружу, поэтому на данный момент Ева была жутко раздражительной, то ли смутили заданные Савадой вопросы, но факт оставался фактом - злость тягучей горячей лавой заполняла все тело, мешая нормально соображать. Лицо сделалось багровым, а голубые глаза потемнели. - Он самый злобный, высокомерный, наглый, мрачный, деспотичный, заносчивый, брюзжащий козел, которого я когда-либо видела! Я сижу тут, целыми днями, как в тюрьме! Я хочу элементарного общения, понимаете? Я хочу погулять по улицам Палермо, вдохнуть свежий воздух, а не сидеть в четырех стенах с небогатым выбором развлечений. Возникло молчание после слов, которые теперь отдавались пронзительным громким эхом в ушах. Тсунаеши будто был далеко от Евы, не смея прерывать эту тишину в квартире, думая о чем-то своем, что было загадкой. Глаза мужчины были темными, почти черными, задумчивыми, загадочными, в них блестел самый настоящий интерес, а взгляд сам по себе был слишком пристальный, чтобы остаться спокойным. Браун чувствовала, как Савада заглядывает в ее душу, ища там что-то интересное, чтобы все девичьи тайны всплыли на поверхность, давая о себе знать. Шатен, помолчав несколько секунд, машинально прочистил горло. Каким же для Евы было это шоком, когда вместо того, чтобы быть серьезным, Тсунаеши мягко улыбнулся. - Я понимаю, почему у вас сложилось такое мнение о моем хранителе, Ева. Соглашусь, Хибари-сан не такой, как мы все, и не стремится с кем-то сблизиться. Поймите, что все мы, состоящие в семье, очень разные. Не только по характерам, но и по самой натуре. Хибари-сан никогда не послушает меня без каких-либо причин, так как он, как одинокое облако, парит в небе, доверяя только самому себе. И, самое главное, эта черта - часть него самого, а без нее он уже не будет прежним. Он резок, прямолинеен, холоден с окружающими, не ввязывается в то, что ему абсолютно не интересно - на то он и хранитель Вонголы. - на этих словах Тсунаеши глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, но при этом продолжая улыбаться. Браун сидела, затаив дыхание, пытаясь угадать, какая же следующая фраза слетит с мужских губ. - Прошло уже больше десяти лет, а он для меня все равно остается загадкой. Ева не хотела говорить. Нет, не так. Она не знала, что сказать. Улыбка Савады была грустной, а глаза излучали тепло, благодарность, но в глубине их таилось еще что-то странное, одновременно притягивающее и ужасное. Хотелось тут же узнать, что это, попробовать ощутить на себе, но Тсунаеши казался девушке, несмотря на свою доброжелательность, закрытым для окружающих. Браун на данный момент почувствовала, как атмосфера в квартире стала ее выгонять, буквально вышвыривать на выход, потому что ладони стали мокрыми и холодными, а чувство, что кто-то незримый следит за ней, пройдясь холодным цепким взглядом по спине. Но, как только Ева оборачивалась, в надежде наконец-таки увидеть лицо наблюдающего, как взгляд голубых глаз натыкался лишь на темноту. Не было ничего, кроме всепоглощающей пустоты. Девушка словно находилась в другом мире, где не было ничего, кроме всепоглощающей тьмы, заставляя в ужасе закрыть глаза, потереть их ладонями, избавляясь от накатившего странного ощущения, чтобы затем снова увидеть перед собой задумавшегося Тсунаеши, ожидая дальнейших действий с его стороны. Ева хотела вернуться к себе домой, в свою родную квартирку в центре Лондона, чтобы сесть на свой излюбленный диван, утопая в его мягкости, положив на колени к себе своего любимого кота, чтобы почесать его за ушком, послушать, как он с ленью, но все-таки отвечает на ласку урчанием, таким образом поощряя свою непутевую хозяйку. Она хотела снова пойти на свою любимую, пускай тяжелую, работу, чтобы увидеть всех своих коллег, Льюиса, чтобы посмеяться с ним над чем-то интересным и смешным, дать небольшую возможность на приглашение в кафе и так далее. Это нужно было Браун, как никогда. Лондон для нее - это спасительный глоток чистого воздуха, способный утолить желание, предотвратить увядание. Но сейчас Ева находилась в этой квартире, практически одна, не имея возможности с кем-то пообщаться, и из-за этого на душе становилось еще тяжелее, заставляя иногда слезы непроизвольно брызнуть из глаз, но девушка сдерживала такие рвущиеся наружу порывы. Она должна быть сильной и показывать никому свои слабости. Но иногда это было так нужно, так необходимо, что Браун, стоя каждый раз перед зеркалом и смотря при этом на свое бледное отражение, пускала слезы, но с губ не сорвалось ни одного всхлипа. Почему? Почему все дни длятся так медленно? Иногда Ева задумывалась о таких вещах, как сдаться Серпенте добровольно, чтобы при этом не пострадали и другие люди, сама Вонгола. Каждый раз Браун представляла разные развития событий, где либо погибали Киоко и Хару, либо Савада со своими хранителями, поэтому девушка хотела во что бы то ни стало выбраться из этой тюрьмы, только при этом надо пройти незамеченной мимо жестокого надзирателя... - Эй, - раздалось за спиной у Евы, прерывая такие сейчас не нужные мысли. Как только этот холодный голос с красивыми низкими нотками прорезал комнатную тишину, девушка вздрогнула, а кожа покрылась мурашками. - Что ты здесь делаешь, Савада? «Не смей оборачиваться, Ева Оливия Браун, иначе это будет стоить тебе жизни!», - останавливала себя от непоправимого девушка, сжав руки в кулаки. Пальцы заледенели, а длинные ногти впились в нежную кожу, оставляя красные отметины, которые потом быстро заживут. Эта боль успокаивала, помогала отвлечься, чтобы не натворить ужасных дел. Нет, ни в коем случае нельзя поворачиваться! Нет, нельзя! Остановись! Ева встретилась с серыми глазами, которые в темноте казались еще более темными, чем при свете. И без того бледная кожа будто светилась в этом вечернем мраке, а уголки губ слегка опущены вниз. Мужчина с прищуром снова обратил свой холодный взор на Тсунаеши. - Ни о чем не беспокойтесь, Хибари-сан. Я просто зашел проведать Еву, - босс Вонголы говорил расслабленно, будто и вовсе прямо сейчас перед ним стоял не Хибари Кёя, а кто-то другой. Браун замерла, как бронзовая статуя н