Chapter III.
Ева стояла около столешницы с так и вытянутой рукой вперед, которая недавно держала бутылочку с лекарством, которая теперь была в «разобранном» состоянии, оказавшись на полу. Оцепенение от услышанного так и не желало спадать, а голубые глаза устремились только на Саваду Тсунаеши, который восседал на сидении дивана, сложив перед собой руки в замок. Выглядел он довольно-таки серьезно, поэтому рассчитывать на то, что это была шутка, было слишком опрометчиво со стороны Браун, да еще если брать в расчет недавний случай. Все остальные тоже были не веселыми, а наоборот слишком уж сосредоточены, иногда поглядывая на хозяйку квартиры, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке и в обморок она падать не собирается. Беловолосая могла бы и вечно стоять вот так, в ожидании дальнейших разъяснений со стороны Савады, но почему-то девушке показалось, что ей придется в буквальном смысле слова выдавливать у него необходимую информацию. Простояв так еще несколько секунд, девушка нервно прочистила горло и пальцами помассировала виски, чтобы унять не на шутку разыгравшуюся головную боль, которая, мягко говоря, мешала думать. - То есть, меня хотят похитить, убить, изнасиловать или продать на опыты? - вопрос сорвался с языка сам собой, говорить его было очень тяжело. Девушка не знала, что и думать: что с ней будет, кому она нужна, что за опасность ей угрожает? В голову лезло бесконечное множество версий, и они были одна хуже другой. Но об этом совершенно не хотелось думать именно сейчас. - Тех людей, которых вы встретили на улице, мы и искали, чтобы ликвидировать, - то есть, выражаясь более понятным языком, «убить»... Ева кивнула на эту реплику, немного округлив глаза. - Они не только опасны для вас, но и для остальных жителей Лондона. Мы уже большое количество времени разыскивали их, а затем, когда отыскали, стали поджидать удобного момента, чтобы их схватить, - Тсунаеши говорил мягко и расслабляюще, будто сейчас он вовсе не о страшных вещах говорил, а всего лишь простую, но такую приятную сказку, что веки неожиданно потяжелели от явного недосыпа. - Безусловно, вы, Ева-сан, нам очень помогли. Браун обратила внимание, что первый раз этот мужчина употребляет суффикс »-сан», будто он не знает, как к ней обратиться, чтобы было удобнее. Внутри закралось странное чувство, которое побуждало почему-то верить шатену, при этом не сомневаясь, что он говорит ей правду. Но из-за того, что девушка не имела ни малейшего понятия, кем являются эти люди, которые ее спасли, в душе все-таки закрадывались искры сомнения. - Что же это получается? Я была приманкой? - девушка произнесла этот вопрос с прищуром голубых глаз, одаривая всех остальных весьма недоброжелательным взглядом. И так было все прекрасно понятно. Ее просто использовали в своих целях. Почему-то беловолосую больше не удивляло ничего, что касалось плохих поступков людей, но от осознания того, что ею просто-напросто воспользовались, хотелось ударить Саваду Тсунаеши чем-нибудь увесистым и очень тяжелым. - Да вы... Да вы... - Браун даже не могла подобрать того слова, каким можно было назвать всех присутствующих. Гнев застилал глаза и разум, заставляя ладони сжаться в кулаки, а длинные ногти впиться в кожу. Снова. - Это было необходимостью, глупая женщина! - перебили уже открывшего было рот Саваду, вскакивая со своего нагретого одним местом кресла, чтобы гаркнуть эти слова. Сколько раз уже Гокудера Хаято давал задуматься о всей его некомпетентности, а также об полном отсутствии такта с его стороны?.. Много. Даже очень много. Ева, в который раз уже за этот ужасный день, демонстративно закатила глаза и тяжело вздохнула. Хотелось ударить светловолосого, причем с такой силы, чтобы он приземлился около противоположной стены. Его светлые глаза смотрели, мягко говоря, недоброжелательно, а поза так и говорила: «Только попробуй еще что-нибудь сказать, тогда этот кулак приложится тебе между глаз!». - Знаете что, многоуважаемый, я еще не готова становиться приманкой, чтобы мною воспользовались, как презервативом, а затем выкинули за ненадобностью! Может быть, у вас в Японии или Италии, или где вы там живете, все по-другому, но мы, англичане, привыкли уважать друг друга! Тем более, когда я пытаюсь нормально работать, а за мною следят. Хорошо хоть в туалете не следили, премного благодарна! Я не знаю, кто вы, чем занимаетесь, с какой целью вы сюда приехали, поэтому не могу вам доверять! - Савада Тсунаеши слушал гневную тираду Браун с приоткрытым ртом. Никто еще так не разговаривал с Гокудерой. Совсем никто. Нежно-голубого цвета глаза потемнели от ярости, а хрупкое тельце метнулось к входной двери, распахивая ее. - А теперь, счастливо, в попе слива! Тонкий девичий пальчик указал на выход из квартиры. Первым поспешил уйти Тсунаеши, обреченно вздохнув. Гокудера же так и продолжал стоять с выпученными глазами и приоткрытым от шока ртом. - Уходим. - Спокойно, но жестко проговорил Савада, остановившись у двери. - Но Джудайме... - попытался возразить Хаято, но увидев, каким взглядом его одарил мужчина, поспешил замолкнуть. - Вон, я сказала! - гневно процедила сквозь зубы Ева, заставляя остальных тоже отправиться восвояси, чтобы оставить ее, наконец, в покое. Когда, наконец-таки, за последним вышедшим входная дверь захлопнулась, беловолосая облокотилась на нее и осела на пол, обхватив согнутые в коленях ноги руками, устраивая на них свою светлую голову. Глаза противно защипало то ли от обиды, то ли от безысходности всей ситуации. Что же будет дальше? Идти-то девушке не куда, никого из друзей у нее в Лондоне нет, а родителей нет уже лет десять. Замкнутый круг и не одной возможности из него выбраться. Есть лишь Савада Тсунаеши, не знамо кто такой, и его подопечные, которые один хуже другого. Необходимо было успокоиться, чтобы окончательно не потерять над собой контроль. С одной стороны плакать было даже полезно и помогало выплеснуть все, что накопилось за долгие недели, но Ева не привыкла показывать такие эмоции, как печаль. Хотелось достать сейчас что-нибудь покрепче чая и желательно, чтобы это было в бутылке. Откупорить ее и выпить бокал. Нет, два. Нет, три. Да пусть даже всю бутылку! Напряжение начинало спадать, а вместо гнева появилось осознание всей плачевной ситуации, в которой беловолосой пришлось оказаться. И даже было не понятно, кто в этой ситуации был виновен. Всей душой Браун желала, чтобы этим козлом отпущения оказался именно Савада Тсунаеши, но где-то внутри Евы затаился сверчок в черном камзоле с зонтиком-тростью, который шептал ей совершенно обратное: это она забрела не в самый благополучный район, да и еще наткнулась на этих ужасных людей и стала свидетелем убийства. Теперь понятно, почему ей угрожала опасность. Эти люди найдут ее любыми способами, а затем уничтожат, раздавят, как маленькую блоху. В квартире послышались первые всхлипы. Ева заплакала. Чуть ли не навзрыд. Слезы текли из глаз от злости на саму себя, ведь это она во всем виновата. Тогда бы сейчас она не сидела на полу, подперев входную дверь своей спиной, а с удовольствием готовила себе ужин. Тыльной стороной ладони девушка стерла со щек мокрые дорожки. Нельзя расслабляться. Ни в коем случае нельзя отчаиваться и плакать. Нужно действовать! Пока не стало слишком поздно...