- Может быть, ты и прав на счет Витторе. Но ты не учел одного: я любила его так же сильно, как и тебя. Я не могу позволить себе, после всего, что Вонгола сотворила с ним, со всеми нами, оставаться в тени и волочить жалкое существование. Я не упущу возможности отомстить. - Джиселла и сама не заметила, как одинокая слеза скатилась по ее щеке, а затем приземлилась на ее ладонь. Как странно. Она плачет перед ним. Слабачка.
Клементе посерьезнел. Перед ним сейчас сидела не та роковая женщина, которая была готова убить человека ради собственной выгоды. Нет. Она сама пришла к нему, сидит сейчас и просит его о помощи. Он бы мог сказать, что эта слеза была ненастоящей, что она опять играет с ним в какую-то понятную только ей игру, но все было не так. Ее глаза, обрамленные густыми ресницами, искрились отчаянием, но в них и не угасла ненависть к врагам. Она хочет отомстить, хочет убить обидчиков, хочет, чтобы и для нее было место под солнцем. Мужчина ее прекрасно понимал и мысленно поддерживал ее в этом. Почему-то хотелось ей верить.
- Допустим, я готов сотрудничать. Но есть ли у тебя план? - подумав, изрек он, скрестив руки на груди. Джиселла округлила глаза от удивления. Согласился? И почему же? Неужели она смогла его убедить? Или у него еще остались к ней какие-то чувства?
- В мире мафии никто и никогда не видел тебя в лицо. Это может сыграть нам на руку, - проговорила она, смотря на Клементе слегка подозрительно, еще не до конца веря в то, что он попытается ей чем-то помочь. Во взгляде красных глаз читался немой вопрос «И?», поэтому женщина продолжила говорить, - Через четыре дня в поместье Вонголы состоится собрание семей альянса, где будет обсуждаться финальная расправа над нашей семьей. Я хочу, чтобы ты там появился.
- И каким образом я появлюсь там? - глаза Клементе сверкнули заинтересованностью.
- Есть одна семья, которая делает массовые поставки оружия. Ты удивишься, но она входит в альянс Вонголы, но она преследует иные цели, нежели остальные семьи. Для ее представителей важно, чтобы экономическое положение было самым высоким, а чтобы это для них стало возможным, они хотят избавиться от Вонголы. Как я слышала, Савада Тсунаеши здорово поднял своей семье статистику, а из этого следует то, что теперь у нас есть очень хороший союзник.
- И что же это за семья?
Джиселла загадочно улыбнулась, специально оттягивая момент, чтобы ответить на заданный ей вопрос. Ее изящная ручка потянулась к бутылке, чтобы выпить остатки огненного напитка, а глаза смотрели на Клементе, наблюдая за ним, чувствуя, как он начинает терять терпение. Брюнетка поднесла стакан к губам, а затем почувствовала, как теплая горечь оставляет после себя приятное тепло. Поистине бесподобное ощущение. Женщина убрала со своего плеча завитый темный локон, а ее губы приоткрылись, готовясь произнести то, чего так хотел от нее экс-хранитель урагана Серпенте.
***
Ева чувствовала, как ее тело атакует нервная тряска. Уже несколько дней она держала себя в таком напряжении, что можно было уже смело терять сознание. Но это напряжение не несло в себе отрицательного контекста. Девушка каждый день ощущала окрыленность, которая сопровождала ее с утра и до самого вечера. Еще никогда она не ждала с нетерпением того самого свидания, которое она так неожиданно «задолжала» Хибари.
Каждый день Браун буквально боролась за то, чтобы поскорее выйти из комнаты. Ей хотелось начать работать, так как просто ненавидела сидеть без дела длительное время, хотела уже испытать то нетерпение, которое ее бы преследовало перед свиданием. Ева уже успела тысячу раз представить, как будет выбирать то, в чем можно пойти, откидывая от себя непонравившуюся ткань на кровать, чтобы потом обратиться за помощью к Алессе. Девушка улыбнулась своим мыслям. Несмотря на болезнь, она будто порхала по комнате, потихоньку начиная собирать свои вещи, чтобы потом перенести их в свою новую обитель, где совсем недавно закончился ремонт. Браун готова была с больным горлом и носом уже отправиться трудиться, но всякий раз, когда она порывалась выйти из комнаты, ей путь преграждали Киоко, Хару, Хроме, Ламбо и И-Пин, аргументируя все тем, что ей необходимо больше отдыхать. Ева всячески этому сопротивлялась, считая, что настоящий отдых - это смена вида деятельности. С одной стороны, как врач, она понимала, что надо долечиться, но с другой, как человек, хотелось уже почувствовать свободу. Но, несмотря на все свои желания и капризы, она понимала, что друзья о ней заботятся и очень сильно переживают, поэтому она покорно ждала того дня, когда ее недуг исчезнет.