Руки Хибари снова спускаются вниз, ложатся на талию, а затем сжимают ее с такой силой, что становится больно. Но девушка терпит. Прикусывает его нижнюю губу, словно в наказание, а затем усмехается. За что получает по заслугам.
Демон Вонголы впечатывает ее в стену. Тишину разрезал приглушенный звук удара. Ева вскрикнула. Правое плечо саднило. «Будет синяк», - сразу же заключила она, не отрываясь от губ мужчины. Своего мужчины. Желанный. Ее. Только ее и больше ничей.
Поцелуй прервался неожиданно, резко. Кёя навис над ней. Ловил ее затуманенный взгляд, который она пыталась всячески спрятать от накатившего стыда. Он выжидал. Почти невесомо провел носом по гладкой коже, а затем вдохнул сладкий аромат ее тела. Черные глаза пылали в темноте фиолетовым пламенем. Хищник со своими повадками... Никак иначе. Ева обнимает брюнета за шею, прижавшись к нему всем телом, ластясь. Сквозь тонкую ткань черной футболки отчетливо ощущалось биение его сердца. И этого хватило, чтобы заставить Хибари резко прижать хрупкое девичье тело к себе.
Его губы были везде. Как и горячий язык, оставляющий после себя влажные дорожки. Браун громко и протяжно стонет, запрокидывая голову, а затем ощущает толчок бедрами ей навстречу. Стена была каменной и шершавой из-за особого строительного материала, который покрывал поверхность. Мягкая и нежная девичья кожа царапается.
- Обхвати меня ногами, - хрипит он ей в губы. Когда-то они это уже проходили... Только повод был другой. Нет, нет времени это вспоминать! Ева реагирует на это почти мгновенно, выполняя его приказ. Она слышала, как плавно Хибари выдохнул, чувствуя, как их бедра прижались к друг другу плотнее. И это было поистине незабываемо. Брюнет в ответ больно сжал ее ягодицы, слегка царапая кожу, а затем широко ухмыльнулся. - Сильнее, Ева, - сквозь стиснутые зубы, еще жестче, чем раньше, как будто не приказывал обхватить его, а сдерживался, чтобы не ударить.
Ева сжала его берда сильнее, обняв руками за шею и уткнувшись носом в плечо. Она чувствовала, как он нес ее наверх, как медленно, не спеша, поднимался по лестнице, шел по недлинному коридору, прямиком в самую дальнюю комнату. В его комнату. И от этого на душе стало еще приятнее. Дверь открылась, любезно впуская их внутрь. Хибари поставил ее на ноги. Голубые глаза успели за несколько секунд оглядеть все пространство, вспоминая, как она убиралась в его кабинете, как Кёя помог ей с папками, которые готовы были тогда свалиться на ее голову... В буквальном смысле.
Бедная и ни в чем неповинная дверь издала какой-то жалобный хруст, громко захлопываясь, а сама Ева была в ту же секунду прижата к твердой поверхности. Она стояла спиной к брюнету, задыхаясь то ли от возмущения, то ли от неожиданности. Она сама, наверное, еще не решила, из-за чего именно... Да и это сейчас было неважно. Хибари нависал над ней, целуя ее мочку уха, проводя по ней языком, продолжая дразнить, а Ева таяла, словно масло под ярким солнцем, не в силах повернуться к нему. Потому что было нельзя. А кто установил такие правила? Широкие, немного шершавые от постоянных драк и тренировок ладони мужчины слегка царапали нежную кожу ее ног, поднимаясь выше, к бедрам, и исчезая под юбкой тонкого шифонового платья. Между ног продолжало гореть. Еве было стыдно настолько, что хотелось свести ноги и убежать, но Кёя не дал этого сделать, поддразнивая ее своими прикосновениями. Она то льнула к нему, то дергалась, как от огня, боясь его жара, а затем снова льнула. И так постоянно. Хранителя облака это ужасно забавляло. Забавляло настолько, что хотелось продолжать эту пытку, не прекращать ее, снова и снова, чисто случайно, касаясь пальцами кружева ее нижнего белья.
Почему-то захотелось узнать, какое оно. По цвету, по дизайну...
Нет. Позже.
Он развернул ее к себе лицом, снова впиваясь в губы, целуя до головокружения, до боли, до крови, кусая, терзая. Прямо как добычу, которую так долго жаждал зверь. Ева чувствовала себя в тот момент самой счастливой, желанной, любимой... Да, любимой. Она была просто уверена в этом. Иначе как можно было так целовать? Как можно было так прижимать к себе, заставляя каждый раз изгибаться и закатывать глаза от предвкушения? Это нельзя было назвать просто плотским увлечением. Нет. Здесь все было гораздо глубже. Чувственнее. Интимнее. Горячее настолько, что Ева непроизвольно, почти инстинктивно, потерлась бедрами, из-за чего брюнет поспешил одарить девушку многообещающим взглядом. Очень многообещающим.