Ева впивается пальцами в мягкую перину подушек, сгребает на себя простынь, при этом чувствуя, как мышцы снова начинают сокращаться. Воздуха не хватало, чтобы насытиться. Казалось, что они его собственноручно сожгли, оставив лишь один жар. Кровать отчаянно скрипела, прогибаясь под тяжестью двух тел, готовясь вот-вот сломаться. Кёя кусает девушку за плечо. Темп учащается. Ладонь мужчины хватает тонкую лебединую шею, поворачивая Браун к себе лицом, сталкиваясь с взглядом темно-голубых глаз. Снова целует, прикусывая нижнюю губу. Глушит ртом ее очередной громкий стон, а затем срывается сам. Хорошо. Горячо. Мокро. Разрядка накрывает с головой, создавая своеобразную пульсацию, ритм, под который они замерли, сплетая пальцы в замок. Белые волосы окончательно спутались и теперь были похожи на птичье гнездо, бисеринки пота скатывались по телу, щекотя кожу, а губы хватали горячий воздух, стремясь насытиться. Чувство наполненности не покидало Еву ни на минуту. Она чувствовала удовлетворенность, которая выжигала на ее теле своеобразное клеймо. И оно жгло изнутри.
- Ты убьешь меня, - проговорила она почти что шепотом. Какое у него выражение лица!.. Глаза прикрыты, темные брови слегка сдвинуты к переносице, лоб наморщен, а рот приоткрыт, выдыхая ей прямо в губы рвано, резко, а тело содрогалось от удовольствия. Настоящий сейчас, беззащитный. От этого в груди разлилось приятное тепло. Тонкие девичьи пальчики принялись водить невидимые линии по его острым скулам, спускаясь к основанию челюсти, затем к шее, чувствуя, как сквозь кожу пробивается учащенный пульс. Раскосые глаза смотрят на нее, блестят, отливают пламенем облака, а Ева утопает в их глубине и тьме, понимая, что окончательно сошла с ума. Казалось, что ничего не существовало, кроме него. Сейчас он выглядел по-домашнему. Совсем обычный, такой родной и притягательный для нее, что не хотелось отпускать его горячую ладонь.
Она хочет пропасть в нем вся, наслаждаясь этим сокровенным моментом. Кожа покрылась мурашками от его чувственных прикосновений, слегка поглаживая, лаская. Кёя подхватил ее тело, словно пушинку, прижал к себе, не желая отпускать. Браун ухватилась руками за его предплечья, чувствуя, насколько сильно были напряжены мышцы. Буквально камень. Это было так сексуально. Ее тело заставили подняться, принять вертикальное положение, ставя босыми ступнями на холодный пол. А она не сопротивлялась, находя в этом действии что-то прекрасное. Его руки аккуратно собрали ее волосы в хвост, разглаживая их по голой спине, убирая каждый спутанный комок, но не причиняя при этом боли. Снова такое жаркое прикосновение кожа к коже, горячее дыхание у уха, сам Кёя шепчет ей что-то, вызывая у Евы широкую счастливую улыбку. Только она могла изучить его всего, а Хибари ей это лишь позволял, загадочно улыбаясь в ответ, потому что не мог просто поступить иначе. Почему? Потому что эта девушка каждый раз заставляла его переступать через свои принципы, целовать ее губы, пробовать их на вкус. Потому что к ней тянуло. Да. Тянуло... Нет. Не так.
Пальцы проводят по ее умиротворенному лицу, щекотя кожу. Такая податливая, такая... Черт. Браун ойкает от неожиданности, когда мужские шершавые ладони спускаются ниже, очерчивая линию талии и бедер, оставляя невидимый горячий след от чувственных прикосновений, останавливаясь на ногах, одним грубым движением заставляя расставить их шире. А затем девушка снова чувствует, как ее заполняют целиком, без остатка, входя резко, без предупреждения, срывая с ее губ новый стон. Полностью не отошедшая от пережитого оргазма Ева не понимала, что за ощущения она испытывает прямо сейчас, когда Хибари входит в нее вот так, прямо стоя на полу, поддерживая ее своими сильными руками и не давая упасть. Это не было похоже на то, что она чувствовала до этого. Это было что-то другое, только зарождающееся, острое, из-за чего глаза сами непроизвольно закрывались, отдаваясь целиком самому процессу. Губы мужчины коснулись ее уха, язык медленно смаковал кожу, оставляя после себя мокрый след, а девушка охнула, выгнулась дугой, чувствуя, что снова улетает куда-то далеко.