Воцарилось молчание. Женщина уставилась в окно, задетая произнесенными Гвидиче словами. Никогда она не думала, что он может быть таким с ней. «А что ты думала?» - завопило сознание, а Джиселла продолжала молчать, не имея возможности возразить. Ведь действительно, что она думала. Ведь она, можно сказать, отвергла его, выбрав Витторе. Но что бы тогда с ней было, будь она с Клементе? Все бы было по-другому?
- Неужели все то время, что ты был рядом со мной, тебе ненавистно? - буквально прошептала она ему, повернувшись, чувствуя, как слезы сами по себе наворачиваются, образуя тонкую пленку на глазах. Брюнетка с ненавистью смахнула их, зная, что он ответит, зная, что он снова выплюнет ее имя со своих уст, зная, что он просто не сможет посмотреть на нее. Да и она сама смотрит на его лицо с трудом. Все такой же, как и тогда. Только постарше. Морщины пролегли маленькими трещинками около глаз, но они нисколько не портили это красивое мужское лицо.
- Нет, - весьма лаконично, но исчерпывающе, заставляя Джиселлу замереть. Что такое? Почему после всего того, что она пережила в жизни, замирает рядом с мужчиной, как простая девчонка? Почему она начала понимать, что потеряла тогда, когда дала согласие на брак с Витторе? - Тогда я тебя любил. Безумно. Это даже было похоже на манию, нездоровое обожание. Я готов был сделать для тебя все, что угодно, что только попросишь. Сейчас же это только воспоминания, которые одновременно мне приятны и тяжелы, - пальцы сжали пластиковую дверную ручку автомобиля, чувствуя кожей приятную прохладу. Мурашки пробежали по телу, а дыхание затаилось само, давая возможность своей хозяйке слушать дальше, - Ты спросила у меня, что мне приглянулось в идее уничтожить Вонголу.
Снова пауза. Чертова. Ненужная сейчас. Хотелось закричать, молить, чтобы он продолжал говорить, говорить, говорить, пока она окончательно не сойдет с ума. Или она уже это сделала, не имея возможности выбраться из своего безумия? Она будто сама строит себе темницу из верениц убийств, интриг, порочных желаний, усугубляя свой моральный дух и положение в обществе, зарывая себя в рыжую кладбищенскую землю, куда не придет никто, чтобы положить на ее заброшенную могилу цветы. Ее руки по локоть в крови, сердце жаждет мести и расправы, а глаза горят от чувств и отчаяния, смотря на Клементе, не отрываясь. Разве это нормально, мстить за убитого мужа, но одновременно с этим вспомнить то, что чувствовала когда-то давно? Может, это болезнь? И довольно-таки серьезная? Может, она уже въелась, словно самый опасный яд, в кожу, убивая, уничтожая ее разум...
- Я не люблю, когда люди сначала говорят одно, а потом делают совершенно другое, во вред не себе, а обычным людям, - Гвидиче тяжело вздохнул, вымученно улыбнувшись. - Такова на данный момент политика Вонголы. Говоря о важности безопасности обыкновенных граждан, сами же топят их в крови и грязи. Хибари Кёя создаёт свою организацию, которая может подавить человеческую волю одной лишь грубой силой, Рокудо Мукуро занимается нелегальной наркоторговлей, распространяя синтетический наркотик всем, кто готов заплатить деньги за дозу: взрослым, студентам, даже подросткам. Но все это меркнет на фоне Савады Тсунаеши, который даже не пытается что-то изменить. И это босс Вонголы?
- С каких это пор ты стал заботиться о безопасности граждан? - хмыкнула Джиселла, дергая темной бровью то ли в удивлении, то ли в непонимании мотивов мужчины. - Насколько я помню, тебе до них не было никакого дела. Ты скорее жил ради себя, не думая о причинении вреда другим людям. Что тебя заставило вдруг неожиданно прозреть? Уход из семьи?
- Ты мыслишь слишком поверхностно. Я начал об этом задумываться еще когда мы с Витторе были друзьями, - почему-то Серпенте показалось, что Клементе только что буквально содрогнулся от злости. Но ведь он продолжал спокойно вести машину, улыбаясь своим мыслям. Это-то и настораживало. Брюнетка вцепилась пальцами в дверной поручень, сама того не понимая, чего страшится больше - что мужчина все-таки выйдет из себя и неосознанно дернет рулем, в следствии чего они улетят в кювет, или что Клементе разорвет ее прямо сейчас, довольно ухмыляясь.
- Думал, но ничего не сделал, - ох, какая же она все-таки невозможная... Так и хочется перегрызть ей горло, оставив умирать на обочине. Только жалко будет потраченных нервов на все эти задушевные разговоры. Однако Клементе чувствовал, насколько он отчаянно хочет прикоснуться к этой взбалмошной и жестокой женщине, сминая ее гладкие темные волосы в свой кулак, тем самым подтверждая свою власть над ней. Ох, как же ему этого хотелось. До боли в конечностях, до боли в висках.