***
- Нет, нет и еще раз нет! Ты хоть соображаешь, что будет, если ты не будешь жить в особняке, работая в городе? - воскликнули чуть ли не над ухом, оглушая своим пронзительным криком. И это так начался день? Прямо сейчас Ева стояла напротив стола, где неподвижно, словно статуя, сидел Дечимо, сложив руки в замок, при этом даже не стараясь принять участие в разговоре. Рядом с девушкой стоял до чертиков возмущенный ее просьбой Гокудера, гневно смотря на нее своими светлыми глазами, которые готовы были испепелить ее на месте. Браун чувствовала себя неудобно. Она прекрасно понимала, что эта просьба лишняя и это все сделано для того, чтобы потешить свое эго, но ничего с собой не могла поделать. Ева не хотела жить в этом особняке, так как тут чувствовала себя обузой, совершенно лишней в этом обществе, но желания стать неотъемлемой частью его у девушки не было. Браун оставалось только горделиво поднять подбородок выше, при этом смотря только на Саваду Тсунаеши, ожидая его окончательного вердикта. - Вам это действительно нужно? - наконец, когда Хаято закончил свою затянувшуюся и пламенную тираду, тихо проговорил Тсунаеши, подняв свой серьезный взгляд на девушку. Браун ничего оставалось, кроме того, чтобы сказать одно простое «Да», выразив в нем все свое желание поскорее покинуть это место и приехать к своей подруге, которая любезно пригласила ее остановиться в своей квартире. - Хорошо. Тогда ближе к обеду я выдам вам ключи от квартиры и карту, на которой будет достаточно денег. Что же касается работы, то ваши документы уже переданы в администрацию одной очень известной частной клиники. - Постойте, Тсунаеши. Зачем мне нужны деньги, если я их смогу заработать сама? - недоумевала Ева. - Тем более квартира... У меня есть знакомая, которая проживает в центре Палермо. Она любезно пригласила меня к себе. Девушка не стала уточнять, кто ее «знакомая» и где она с ней успела познакомиться, так как выкладывать практически незнакомым ей людям часть своей жизни она не очень-то и хотела. Оставалось только говорить кратко, но по делу. В кабинете воцарилось совсем никак сейчас не нужное давящее молчание. Тсунаеши продолжал смотреть на девушку не мигая, будто стараясь вырвать из ее сердца самые сокровенные тайны на поверхность, чтобы они стали известны абсолютно всем. - Деньги вам понадобятся, чтобы купить нужную вам технику, так как компьютер и другие виды гаджетов вы оставили дома, а Гокудера-кун забрал только вашу одежду. Тем более, тех вещей вам будет не достаточно, поэтому вам придется пройтись по магазинам. - нарушил наконец-таки молчание Савада, что-то записав у себя на небольшом бумажном листике ручкой, а затем отложил ее за ненадобностью в сторону к большой папке с какими-то документами. Ева уже хотела было возразить по поводу данных денег, но краткий жест рукой остановил ее от очередной тирады. - Деньги сможете возвратить потом. - было сказано таким тоном, будто мужчина в них и вовсе не нуждался. Этим, как-никак, он девушку все-таки успокоил, заверив, что это самый оптимальный вариант разрешения дискуссии. Ева вышла из кабинета со странным чувством, что это все добром не кончится. Несмотря на то, что Тсунаеши настоял на ее охране, чтобы она была в безопасности, назначив Ямамото Такеши ответственным за ее жизнь на первую неделю, девушка все-таки чувствовала себя не в своей тарелке. Было очень сильно неудобно тревожить ни хранителей, ни самого Саваду, но делать было нечего. Оставалось только молча подчиниться, не выказывая никаких признаков сопротивления, и пойти прогуляться по особняку, коротая свободные часы до обеда. Отправится к своей подруге девушка ближе к вечеру, после того, как Дечимо уладит все вопросы, а до тех пор она была свободной от каких-либо дел. Ноги понесли совершенно в противоположном направлении от кабинета, шагая свободно и мягко, маленькими шажками мерея дорогу. Ева не знала, куда и зачем она направляется, а просто доверилась своему странному чувству, которое только что поселилось внутри нее, дергая за невидимые ниточки. Опять мимо проносились различные картины в позолоченных рамах, красивые светильники, выполненные чуть ли не вручную, если учесть каждый завиток и каждый тонкий искусный узор, лампы на потолке, которые были украшены стеклами разных цветов и размеров, горели даже ярче самого небесного светила, солнца, иногда девушке встречались на пути небольшие стеклянные столики с круглой столешницей, где стояли вазы с красивыми цветами. Ева очень любила вот так вот прогуливаться по неизвестным коридорам, даже не заботясь о том, что она сможет легко потеряться. Сейчас это не было самым важным. Хотелось, наоборот, потеряться в этом бесконечном, но таком красивом лабиринте, чтобы вдохнуть полной грудью запах лилий. Эти цветы пленили не только своим ароматом, но и красотой, заставляя замереть на месте, вглядываясь в эти крупные белые лепестки. Умопомрачительный запах сводил с ума, а девичье, наполненное радостью, лицо старалось быть к цветам как можно ближе, чтобы вдохнуть носом этот, хоть и приторный, но приятный запах, наслаждаясь им. Шаг, еще один, и еще. Голубые глаза остановились на огромном луче солнечного света, который, несмотря на многочисленные горящие в коридоре лампах, все-таки освещал все пространство этой яркой желтизной, отливая золотом. Красная дорожка на этот раз вела не в еще один коридор, а прямиком на балкон, который был скрыт только стеклянными дверьми и красивыми занавесками, искрившиеся в лучах небесного светила. Чуть ли не вприпрыжку Браун ринулась ко входу на балкон. С самого начала казалось, что путь дотуда был очень длинным, а стекло дверей почти что недосягаемым, но размашистыми шагами девушка быстро преодолела этот путь. Почему-то пальцы рук похолодели то ли от волнения, то ли от предвкушения. Тело пронзила самая настоящая тряска, которая будоражила сознание, не давая спокойно открыть эти двери. Ладони со всей силы обхватили металлические ручки, чтобы затем потянуть на себя. Между открывающимися дверьми показалась небольшая щель, откуда дунул в лицо пока что прохладный утренний ветерок, заставляя выбившиеся из высокой прически пряди волос заметно колыхнуться, иногда касаясь носа, скул или ушей. Впервые эти ощущения были приятными, а не раздражающими. На лице играла самая настоящая улыбка, а бездонные голубые глаза наполнились самой настоящей искристой радостью. В голове сра