резубцем и манией захватывать тела для достижения своих целей, о Хибари Кёе, у которого была явная паранойя, поддерживая дисциплину в средней школе Намимори, забивая нарушителя, о Гокудере Хаято, о его взрывном характере. Несмотря на то, что Ламбо, в буквальном смысле слова, жалуясь Еве на него, парень все-таки считает его своим другом, говоря о нем только с широкой улыбкой и одним прикрытым глазом. Рабочие дни тянулись быстро, так же, как и часы непрерывных изнурительных тренировок и учебы. Тело Евы стало более гибким и выносливым, а знание итальянского и японского повысилось с отметки «ужасно» на «удовлетворительно». Браун продолжала совершенствоваться, не жалея ни себя, ни времени. Алесса, каждый день, наблюдая за своей подругой, бранила ее за неосторожность и за упертость характера, но девушка в ответ на это лишь с улыбкой пожимала плечами, не найдясь, что ответить. Каждый день, хоть он был тяжелым и насыщенным, Ева проводила с пользой для себя. Таким образом, она все больше привязывалась не только к Косте, но и к хранителям, с которыми она на данный момент очень хорошо ладила. Увы, любовь, хотя она слепа, Без глаз найдёт, какими ей путями Дойти до нас и властвовать над нами. Ева сидела в кресле, поджав под себя ноги, при этом держа небольшую книжечку в руках, читая одну из самых красивых историй о любви Уильяма Шекспира. Улыбка играла на бледном девичьем лице, руки с трепетом поглаживали переплет книги, а глаза любовно вчитывались в каждую строку. Браун любила вот так, сидеть в свой заслуженный выходной за каким-нибудь интересным и романтичным произведением, грезя о такой же, самой настоящей, преданной и нежной любви. Разум же твердил, что такого просто не может быть. Нежной любви не может существовать по определению, а есть лишь привязанность, на которой и строится семья, но сердце страстно жаждала этого недосягаемого чувства. Может быть, то, что девушка испытывала к Джеймсу и было любовью? Похоже. Ева вспоминала, что же чувствовала в тот самый момент, как его губы целовали ее скулы, щеки, подрагивающие от волнения веки, наклоняясь к губам, мягко, совсем нежно касаясь их: сердце билось, словно оно получило большую порцию адреналина, ноги дрожали, не желая стоять, поэтому Джеймсу приходилось обхватывать руками тонкую девичью талию, поддерживая, руки сделались холодными и мокрыми. Волнение? Страх? Нет, не то. Страсть? Возможно. Любовь? Нет, точно не она. Ева помнила, как мама рассказывала о своей встречи с отцом, как они тут же влюбились в друг друга с первого взгляда, как поженились через три месяца. По ее словам, любовь - это самое непередаваемое ощущение, которое существует. Его невозможно описать, рассказать о нем другому, можно лишь почувствовать, как тепло в области груди наполняет сердце. Может быть, Браун испытывала к Джеймсу влюбленность? Но не любовь. Она никого никогда не любила так, как описывают в книжках, она не любила так, как рассказывали об этом другие люди. Ева на данный момент просто наслаждалась атмосферой спокойствия, внимательно вчитываясь в строки. - Мечтательница, - позвали ее неожиданно, совсем рядом, заставляя вздрогнуть от неожиданности и перевести свой недоумевающий взгляд на нарушительницу спокойствия. Алесса стояла напротив Евы, держа в руках чистый белый конверт, который был аккуратно и бережно упакован. - Тут тебе Рёхей передал. Сказал, что это «экстремально» важно. С этими словами Коста передала конверт прямо в руки Браун, а затем, напоследок улыбнувшись, ушла по своим делам, не смея больше отвлекать подругу от чтения. Девушка же продолжила смотреть немигающим взглядом на покоившийся в руке конверт, с интересом рассматривая сургучную печать на конверте. Пальцы аккуратно прочертили контур, едва касаясь приятной твердости. Ева представила, что будто она совершенно в другом веке: сидит в мягком кресле в платье с пышной юбкой и рассматривает только что переданное письмо, с интересом рассматривая все уголки, желая найти хоть какую-то надпись. Но ее не было. Тогда Браун просто открыла конверт, доставая красивое, чуть ли не сделанное вручную, приглашение на свадьбу Савады Тсунаеши и Сасагавы Киоко. А ведь девушка уже забыла про это торжество. Но что еще больше удивило, так это то, что она приглашена. Она, Ева Оливия Браун, которая всего месяц знакома со всеми представителями Вонголы! Это же самый настоящий бред! Кто же приглашает незнакомого человека на такой праздник, который должен быть разделен только с родными и близкими?! Девушка с трепетом, медленно, будто чего-то опасаясь, раскрыла красивое приглашение, стараясь понять написанные красивым почерком слова на английском языке. Специально для нее. «Дорогая Ева Браун! Мы, Савада Тсунаеши и Сасагава Киоко, приглашаем вас такое на знаменательное торжество, как наша свадьба!», - почему-то после этих слов девушка позволила себе фыркнуть, поражаясь такому слишком официальному тону и чрезмерной вычурности. Такое ощущение, они писали эти слова лишь для галочки, чтобы человека не обидеть. Браун продолжила теперь уже без интереса читать дальше, - «Понимаем, что мы с вами недостаточно близки и не успели еще хорошо узнать друг друга, но очень хотим, чтобы вы пришли в качестве нашего нового друга. Мы будем рады видеть вас!». Улыбка непроизвольно расцвела на губах, а голубые глаза налились влагой. Хоть это было и совершенно обычное приглашение, но оно растрогало Еву, заставляя ее растирать свободной рукой по лицу слезы. Глаза впились в последнюю, находившуюся в нижнем правом углу небольшую строчку, написанную не таким аккуратным подчерком, как наверху. P.S. Явка обязательна. Савада Тсунаеши.