***
После того, как Такеши проверил всю квартиру на наличие незваных гостей и не найдя ничего, скрылся за входной дверью, пожелав спокойной ночи, оставил девушек одних, которые принялись заниматься своими делами: Ева прямо в платье, не переодеваясь в домашнюю одежду, уселась с ногами на диван вместе с белым котом на руках, принявшись переключать каналы на телевизоре, а Алесса тут же, пьяной походкой, поспешила на кухню, чтобы попить ледяной воды из холодильника, так как, по ее словам, она служила хорошим средством для избавления затуманенности в глазах и голове. Браун почувствовала, как ее ноги наливаются приятным теплом, плавно переходя на колени, а затем на бедра, даря неописуемое наслаждение. Несмотря на то что сейчас Люцифер, лежа на руках своей хозяйки, позволял себе такие вольности, как легонько куснуть свою хозяйку или царапнуть ее кожу, оставляя еле заметные красные дорожки, Ева не обращала на своего питомца внимания, предпочитая насладиться долгожданным отдыхом. С кухни доносились стоны подруги, которая в наслаждении пила ледяную воду, наверняка прикладывая ее к голове. Теперь голос Алессы был немного хрипловатым после многочисленных визгов, сидя на спине у капитана Варии, но чувствовалось, что теперь Коста чувствует себя намного лучше, а всю опьяненность как рукой сняло. Браун размышляла о прошедшем дне. Столько было всего прекрасного и, одновременно с этим, волнующе ужасного, заставляя кровь быстрее циркулировать по венам. Само торжество оставило после себя сладкое послевкусие, но была все-таки небольшая ложка дегтя в этом карамельного цвета меде, оставляя неприятную горчинку на языке. Все мысли сходились к одному страшному человеку, который сумел не только сильно испугать Еву, но и разволновать ее девичью сущность, теперь вызывая в голове бесконечное множество вопросов, которые не дают покоя. Само лицо Хибари Кёи, наполненное холодной решимостью, серые стальные глаза, которые буквально разрезали своим взглядом нежную девичью кожу, срывая с губ крик боли, раня нежную плоть и теперь всплывали белой дымкой в голове, побуждая каждый раз тело вздрагивать, как от ударной волны. Браун чувствовала, как ее бросало то в жар, то в холод, не оставляя попытки нормально отдышаться. Для нее этот мужчина оставался такой же загадкой, как и заброшенные гробницы великого фараона, которые теперь не только невозможно раскопать, но и даже восстановить, так как для этого потребуется большое количество сил и времени, но, к сожалению, у Евы этого не было и ей теперь приходится довольствоваться только тем, что она на данный момент имела в своей жизни. Забавно. Почему-то пришла такая эмоция, как самая настоящая радость. Вот только почему именно она? Скорее, тут была радость на грани самой настоящей истерики, готовая в эту же секунду вырваться наружу, заполняя собой не только девичье тело, но и само пространство, жадно поглощая все вокруг, не оставляя свободного места. Может быть, Ева любит боль? Нет? Тогда почему у нее складывалось такое впечатление, что она снова хочет оказаться в какой-нибудь щекотливой ситуации, чтобы ее прижали к стене, накрывая широким, горячим телом, чтобы горла касалась опасная холодная сталь, сдавливая, не давая вдохнуть воздух? Нет, нет и, еще раз, нет! Почему в голову должны лезть такие мысли? Неужели это из-за того, что Браун так долго не замечала мужчин? Боже! Бам! Первая мысль, которая посетила девушку, так это то, что бедная Алесса откуда-то упала, предварительно ударившись важной частью тела о что-то твердое и опасное для жизни, поэтому Ева тут же встала со своего места, машинально отбросив ничего не понимающего кота в сторону, заставляя его удивленно гаркнуть что-то неразборчивое на своем языке. Браун хотела уже поспешить на другую половину комнаты, где находилась ее подруга, как увидела, что на пороге стояли три совсем не знакомых ей мужчины, которые почему-то смотрели так, словно удав на кролика. Господи! Неужели, это снова? Голубые глаза округлились в страхе, а само тело начало пятиться назад, не зная, что же предпринять лучше, чем бессовестно убежать. Надо было срочно что-то придумать, а иначе... Один из мужчин ринулся на Еву, пытаясь ее схватить, но, то ли это так хорошо сработал инстинкт самосохранения, то ли девушка все эти дни хорошо тренировалась, она отскочила в сторону, увернувшись от широких лапищ, которые уже почти сумели схватить ее за предплечья. Теперь было плевать, что юбка платья ужасно мешала движениям. Необходимо спастись! Бежать. Без оглядки. Желательно на улицу, прихватив с собой Алессу, но почему-то Браун не увидела ее на кухне. Ну и ладно, это к лучшему. Теперь на девушку ринулся другой мужчина, прорычав на итальянском слова остановиться и послушно сдаться, но Ева попросту проигнорировала приказ, снова увернувшись, теперь уже предварительно ударив ногой прямо с солнечное сплетение, побуждая нападавшего сдавленно захрипеть и повалиться на пол, срывая с губ очередные ругательства. Девушке приходилось думать на ходу, чтобы суметь выбраться наружу, но она знала, что это будет практически невозможно, поэтому продолжала вырываться, бороться за свою жизнь несмотря ни на что. Она хотя бы попытается. Сильная рука схватила за предплечье, сжав до вскрика, и потянула на себя, прижимая к стене. Другая рука коснулась горла, надавливая на те места, где бился пульс. Нет! Только не это! Нельзя вот так вот умереть! Ни в коем случае! Браун начала брыкаться, превозмогая боль и явный недостаток кислорода, судорожно хватая ртом воздух, но все тщетно. Через плечо Ева увидела, как Алесса отбивается от третьего, ударив его по лицу своим кулаком. Господи, только бы все с ней было хорошо! Браун подключила и ноги, нанеся несколько ударов по коленям, стараясь вывести нападающего мужчину из равновесия. Это было сложно. Очень. Девушка слышала, как хрипы срывались из широкой мужской груди, как было все сложнее сдерживаться, чтоб