—Понимаю, к чему ты клонишь. Сам знаю, что на территории самой Москвы законы намного строже соблюдаются, да и к тому же прикарманенных стражей правопорядка у нас тоже не имеется, а значит, существует огромная вероятность, что убийца Тимофея окажется в тюрьме.
—Ты хочешь доверить это Михаилу? Всю жизнь же пареньку испоганишь…
—Глеб, не к чему так мыслить. Если создать алиби на время преступления, которое сумеют подтвердить сразу несколько человек, и не оставить отпечатков на оружии, они никак на него не выйдут. Хотя выйти-то выйдут, но не докажут.
—Ладно, предположим, но как его выманить?
—Вот теперь, Глеб, ты задаёшь верные вопросы! Что составляет круг интересов Тимофея?
—Алкоголь, наркотики и легкодоступные женщины, — протараторил Юра, впервые присоединившись к обсуждению.
—Бинго! А значит, нужно предоставить ему объект вожделения, причём крайне привлекательный и, скажем, живущий не поблизости. Только для этого нужен профессионал, непосредственно вовлечённый в план, и желательно крайне неразговорчивый, да и к тому же обделённый природой хорошим слухом, да настолько, чтобы не "услышать" звуки выстрелов в паре метров от себя. — Последние слова я проговорил с настолько очевидным сарказмом, что даже Юра врубился.
—Не проблема, — тихо буркнул он.
— Спаси… — хотел было сказать я, но внезапная боль пронзила мою голову так сильно, что я невольно ухватился за неё.
—Ты в порядка? Обеспокоенно порошал Глеб, в то время как все остальные ограничились взволнованными взглядами.
—Жить буду, просто надо нормально поспать, Глеб не против если у тебя перекантуюсь?
—Мог бы и не спрашивать. Отозвался старшина, расплывшись в улыбке.
—О и кстати мне завтра в школу, у меня заканчивается отсранение, если что разбудишь меня в семь?
Глава 16
Утро 29 сентября. Я открыл глаза, лежа на диване, и устремил взгляд в потолок. Тело больше не ломило, а разум, казалось, прояснился. Значимость здорового сна невозможно переоценить, — подумал я, поднимаясь в вертикальное положение.
Протерев глаза и накинув штаны с футболкой, я принялся разминать тело: потянул руки, шею, колени, отжался раз тридцать пять, что окончательно помогло отойти от сна. Затем я направивился на кухню, и достал из холодильника здоровенную кастрюлю перловой каши поставив на комфорку разогреваться. Можно поесть от души, повезло, что Глеб варит её столько, чтобы затем завтракать неделю. Не хватает соли, да и вкус пресный, но в целом сытно, а это главное.
Однако не кашей единой жив человек — нужно ещё и чего-нибудь выпить: чай или кофе? Раньше я бы даже не задумывался над таким выбором, но у Глеба был только растворимый кофе, так что шансы были равны. В итоге в близкой борьбе я всё же предпочел чай. Позавтракав и ополоснув посуду, я захлопнул дверь квартиры, в очередной раз благодарный хозяину за приют. Преодолев подъезд, я оказался в объятиях радушного утра. Солнце, несмотря на ранний час — всего лишь половина седьмого, — уже щедро лило свет, небо было безоблачным, а легкий ветерок, словно приветствуя меня, ласково обдувал лицо. Наслаждаясь этой благодатью, я направился в сторону Изумрудной, в уже знакомый и любимый «Capriccio di Mare».
— Здравствуйте! Приветствовал я Агафью Петровну, в полудрёме лежащую на диване, заметив меня женщина сразу подскочила и ответив на приветствие, предложила чай с печеньками, в ответ на что я посоветовал ей приберечь их для Юры, в следующее мгновение в мою сторону полетела красная тряпка, а на её лице заиграл лёгкий румянец. Эх, если разведчик не способен распознать столь яркую симпатию, то это уже явный признак профессиональной непригодности.
— Вот вы шутите, а я для вас всю ночь старалась, — произнесла Агафья, надувшись, словно воздушный шарик.
— Ладно, ладно, зачем сразу обижаться? Обыкновенная шутка, — ответил я, стараясь сгладить ситуацию.
— Неправильные у вас шутки Артём, — смущенно пробормотала Агафья и, открыв шкаф, протянула мне костюм, напряженно застыв в ожидании моей реакции.
Я взял костюм в руки, внимательно осмотрел его и заключил, что он поистине великолепен: ровные, аккуратные швы, широкие, но мягкие на ощупь лацканы, шелковая подкладка пиджака, пуговицы, судя по всему, из перламутра, придающие изысканный блеск.
— На славу потрудились, Агафья! — произнёс я, чтобы разрядить напряжение, повисшее в воздухе. Помогло. Она с облегчением выдохнула, расправила плечи, и её лицо сменило неуверенность на гордое выражение, словно говорящее: «Кто бы сомневался!»