— Не против, если я примерю?
— Кхм, конечно, только в примерочной. Отвечала она, все ещё держа в памяти инцидент с Юрой.
Получив одобрение, я удалился за ширму, снял ужасные джинсы цвета детской неожиданности и пурпурную футболку, облачившись в костюм. Уставившись на своё отражение в зеркале, я окончательно убедился: костюм сидел идеально. Черный, с оттенком нефрита, он аккуратно подчёркивал плечи и талию, при этом не сковывая движений, как никак свободный крой, а изюминкой выступал белый нагрудный платок, контрастируя со всей остальной композицией, и обращая внимание на вышитое на нём число 74.
Поблагодарив женщину за её мастерство и внимание, я тепло попрощался и вышел на улицу. Там, неспешно бродя в поисках мусорного бака, я наконец нашёл его и, с лёгким вздохом облегчения, избавился от прошлого, старые вещи. Затем я направился к остановке, где ожидал 82-й автобус, в очередной раз мысленно проклиная общественный транспорт, но тут же утешил себя: с костюмом разобрался, значит, и машину скоро куплю. Подбадривая себя, чтобы не впасть в уныние, через пару минут я заметил на горизонте долгожданный автобус. Расплатившись за проезд, я удалился в самую глубь автобуса, не питая надежды занять сиденье и предпочтя остаться стоять, дабы не тревожить себя необходимостью уступать место другим. Утренние пробки, столь привычные для этого часа, не стали помехой: шофёр, виртуозно лавируя между машинами, с лёгкостью обгонял их, мастерски справляясь с габаритами автобуса, и мы добрались до места уже к 7:50. Покинув общественный транспорт, я глубоко вдохнул, наслаждаясь чистотой воздуха, и неспешно зашагал в сторону школы. Вокруг стайками двигались другие ученики, громко обсуждая обыденные вещи: расписание уроков, предстоящие экзамены, прыщи, выскочившие в самых неудачных местах. На их лицах светилась беззаботность, пугающая до дрожи. Может ли всё быть так просто? Способен ли я так же безмятежно наслаждаться школьной жизнью? Вряд ли. Судьба, думаю, уготовила мне иной путь, — заключил я, а в голове неожиданно начали всплывать образы давно ушедших товарищей. Маттео, семнадцатилетний парень, которому прострелили живот в упор из двустволки. Я обещал ему, что мы вместе покорим Нью-Йорк. Альберто, бросившийся под пулю, чтобы защитить меня. Никогда не забуду отчаяние на лице его жены — этот пугающий симбиоз ярости, скорби и безысходности. Марко, в одиночку удерживавший склад в Ливерпуле, отбиваясь от полицейских и семьи Манчини одновременно, четыре часа подряд. Ради них, ради всех, кто пал, и ради тех, кто ещё жив, я должен изменить мир. А до тех пор покой мне должен быть не ведом. Погрузившись в себя, я гнал прочь давно ушедшее время, а тем временем школа уже возникла в поле зрения. Высокий и величественный флаг Российской империи, выглядевший до боли нелепо на фоне ветхих стен, и сторож, осушающий содержимое фляги, вызвали во мне желание засмеяться протяжно и долго. Однако, сдержавшись, я заскочил внутрь и направился на второй этаж к 54-му кабинету. Шёл я под удивлённые взгляды и шёпот, звучавший за спиной, — видимо, мой подвиг двухнедельной давности успел превратиться в настоящую школьную легенду. На входе меня встретила Настя, буквально вплотную приблизившись к моему лицу, и начала быстро, но бессвязно лепетать. Отмахнувшись от неё, я занял своё место за второй партой третьего ряда.
— Привет. — раздалось за спиной. Обернувшись, я увидел Аню: её волнистые, огненно-рыжие волосы, как всегда, пылали ярким контрастом на фоне холодных, бесспристрастно-серых глаз.
— Здравствуй. Отозвался я завинсус на пару секунд. Как вы с Антоном Владимировичем поживаете?
— Неплохо, благодаря вашим стараниям, у нас стало тихо и спокойно, и люди стали охотнее заскакивать в магазин к отцу, только вот вчера...
— Было страшно?
— Да…
—Уж прости, не ожидали, что столько народа заглянет на чаепитие, — ответил я завуалированно, всё ещё чувствуя на себе тяжесть чужих взглядов.
— Ты не понял. Было страшно не за себя. Мы знали, что вы не дадите нас в обиду, как не дали Василия Игоревича. А за вас…
— За нас? — изумился я.
— Да, ведь вы всегда приходите к нам на выручку, дядя Юра каждый день покупает товары у тех у кого торговля идёт хуже всего, желая их приободрить, дядя Глеб всегда ругает тех кто мусорит и даже самолично установил пять или шесть урн, Антон после работы тренирует Диму внука Василия, пусть ругается и всё время упрекает его за неправильную технику, но всегда подбадривает со словами "Никогда не смей сдаваться, иначе сдохнешь".